Книга Заклятие старой колдуньи - Роберт Лоуренс Стайн

— Прекрати! — Я рванула Энтони за плечо.

И мы втроем не удержали равновесие и повалились в сторону Ванессы. Сначала я увидела ее черное платье, затем белое лицо и черные, глядящие с изумлением глаза. Мы налетели на нее с такой силой, что Ванесса открыла рот, пошатнулась и раскинула руки, чтобы не упасть. Два пакета с покупками упали на тротуар. Один из них разорвался. По тротуару с грохотом покатились консервные банки, зазвенело разбитое стекло. Лужица темно-красного кетчупа. Рядом лежала коробка перебитых яиц.

Я по-прежнему держала Энтони за плечи, и потому почувствовала, как он задрожал, затем резко высвободился.

— Простите! — обратился он к Ванессе. — Извините меня!

И, перепрыгнув через банки и свертки, понесся прочь, но вдруг вскрикнул, споткнувшись о лежащего пса, и упал на него ничком. Пес даже не шевельнулся. Энтони с трудом поднялся на ноги, сорвался с места и свернул в переулок, не оглядываясь.

— Ну и ну! — Я глядела на разбросанные по тротуару покупки.

Коул стоял рядом, шумно отдуваясь и качая головой.

Пес медленно приподнялся, наклонил голову и принялся слизывать с тротуара яичный желток.

Обернувшись к Ванессе, я чуть не вскрикнула: на ее холодном бледном лице была написана ярость. И тотчас застыла, словно льдинка, под ее пристальным взглядом. По спине побежали мурашки. Опомнившись, я схватила Коула за руку и потянула прочь. В это время Ванесса шагнула к нам. Подол ее длинного черного платья касался тротуара. Она приблизила к Коулу тонкий палец с черным ногтем, а затем указала на меня и прошептала:

— Цыпа-цыпа!

8

Черные от помады губы Ванессы растянулись в довольной усмешке.

— Цыпа-цыпа!

Я ахнула, словно получила пощечину. Улица покачнулась у меня перед глазами, голова закружилась.

Что это означает? Почему она так сказала?

Но спросить мы с Коулом не решились. Стуча подошвами по тротуару, мы сорвались с места. Я успела лишь заметить, что старый пес по-прежнему слизывает желток с тротуара, а на лице Ванессы играет коварная усмешка.

Мы с Коулом свернули за угол, пронеслись мимо почты и химчистки и устремились к нашему дому. Мы не оглядывались. Только оказавшись в кухне, я наконец перевела дух и упала на табурет, Коул бросился к раковине, открыл холодную воду и начал умываться. Мы оба тяжело отдувались, не говоря ни слова. Я стерла со лба пот, подошла к холодильнику и вынула бутылку минеральной воды, поднесла ее к губам и глотнула.

— Надо было остаться…

— Что? — Коул обернулся. Вода струйками стекала по его раскрасневшемуся липу и капала на рубашку.

— Надо было остаться и помочь Ванессе собрать покупки.

Еще чего! — возмутился Коул. — Она сумасшедшая! Ты видела, какое у нее было лицо?

Но ей же теперь придется покупать все заново.

Ну и что? Это вышло случайно, — возразил Коул. — С кем не бывает! А она… я думал, она набросится на нас с кулаками!

Я потерлась лбом о прохладную бутылку.

— Ты помнишь, что она сказала? — размышляла я вслух. — Какие странные слова!

Коул скорчил гримасу и указал на меня пальцем, а затем, передразнивая Ванессу, произнес:

Цыпа-цыпа!

Прекрати! Коул, тебе давно пора остановиться. Мне страшно…

Цыпа-цыпа! — не унимался мой брат.

Хватит! — взмолилась я и смяла в ладони бутылку. — Чертовщина какая-то… Почему она так сказала? Зачем?

Может, спятила? — предположил Коул.

Нет. Она не сумасшедшая, она злая. — Словно защищаясь от грядущей беды, я обхватила себя руками за плечи. — У меня такое чувство, будто скоро с нами произойдет что-то ужасное.

Коул криво усмехнулся.

— Что может с нами случиться, Кристал?

9

— Ты купила подарок для Люси-Энн? — спросила мама за ужином.

Я прожевала спагетти.

— Еще нет.

Мама удивленно подняла брови.

Я думала, ты ходила в город за компакт-диском для нее.

Передай мне пармезан, — перебил папа. До сих пор он ел молча. Должно быть, у него выдался скверный день.

Ничего не понимаю… — продолжала мама. — Чем же ты занималась после уроков, Кристал?

Ничем, мама. — Я вздохнула. — Может, поговорим о чем-нибудь другом?

У тебя весь подбородок в соусе, — вмешался Коул.

Я скорчила гримасу.

— Спасибо за внимание. С кем поведешься — от того и наберешься.

Коул показал мне язык с прилипшей к нему половинкой тефтели. Достойный ответ.

Я забыл спросить, как прошла тренировка, — вдруг спохватился папа.

Давай лучше не будем об этом, — попросила я.

Мама отложила вилку и сдула со лба волосы.

— Да что это с тобой сегодня?

Я уставилась в тарелку и призналась:

— Тренировка прошла неудачно. Тренер Клей дала мне шанс, а я играла… хуже некуда.

— Значит, есть над чем поработать, — вставил Коул.

— Коул, помолчи, — прервала мама.

— А я ушиб палец! — захныкал он.

Об этом потом. — Мама повернулась ко мне. — Так, значит, ты играла неважно?

Я… споткнулась и упала, когда вела мяч. Дважды, — призналась я. — И ни разу не попала в кольцо. Мяч его даже не задевал…

Может, в следующий раз… — начал папа.

Это был мой единственный шанс пробиться в основную команду! А я его упустила! Я валилась с ног от усталости, к тому же не выспалась и…

Но ты по-прежнему запасной игрок, — мягко напомнила мама. — Когда-нибудь у тебя все получится.

На завтра у вас назначена тренировка? — спросил папа, подкладывая себе еще салата.

Я покачала головой.

Нет, завтра днем репетиция хора. Кстати, и у Коула тоже. Через месяц мы будем участвовать в концерте для выпускников школы.

Я буду дважды солировать, — похвастался Коул. — Я единственный в хоре пятиклассник!

— Нашел чем хвалиться, — фыркнула я.

Мама перевела взгляд на руку Коула.

Где ты ушиб палец? — спросила она.

Нигде. Мне просто захотелось что-нибудь сказать.

Миссис Меллон, учительница музыки, — миниатюрная, похожая на птичку женщина. Она всегда носит серые свитера с серыми юбками или брюками, ее сероватые волосы торчат во все стороны, как перышки, нос остренький, как у воробушка. А иногда она напоминает мне цикаду. Нас, хористов, она называет