Книга Книга Странных Новых Вещей - Мишель Фейбер

Дорогой Бог, пожалуйста, замени все плохие части нашего мира — Джонатан.

Ребенок, предположил он.

Юко Ойама, Хиойо, Япония. Я молюсь за детей болящих и за мир на планете. И я молюсь чтобы, найти себе достойную пару.

Где же крест Христа, нашего воскресшего Господа? Проснитесь!

Шарлотта Хогг. Бирмингем. Пожалуйста, помолитесь, чтобы моя любимая дочь и внук смирились с моей болезнью. И помолитесь обо всех страждущих.

Мариян Тегелаарс, Лондон/Бельгия. За мою любимую подругу Г., чтобы она нашла мужество быть самой собой.

Джил, Англия. Пожалуйста, помолитесь за душу моей покойной матери, чтобы она покоилась в мире, и за мою семью, которая в разладе и где все ненавидят друг друга.

Аллах лучше всех! Бог рулит!

Следующая запись была густо зачеркнута. Непристойная, нетерпимая реакция на предыдущую запись мусульманина, скорее всего, и удаленная другим мусульманином или смотрителем комнаты для молитв.

Коралли Сайдботтом, Сло, Беркс. Спасибо, Господи, за великолепное творение.

Пат и Рэй, Мерчистон, Лэнгтон, Кент. Молимся за нашего дорогого сына Дейва, погибшего вчера в автокатастрофе. Навсегда в наших сердцах.

Торн, Фредерик, Ко, Армаг, Ирландия. Я молюсь за исцеление планеты и пробуждение ВСЕХ людей на ней.

Мать. Мое сердце разбито, ибо мой сын не разговаривает со мной семь лет, с тех пор как я снова вышла замуж. Пожалуйста, помолитесь за наше примирение.

Кошмарный запах дешевого освежителя воздуха могли бы найти чего получше.

Мойра Венгер, Южная Америка. Господь бдит.

Майкл Люпин, Хаммок-Коттеджес, Чизик. Какой угодно запах, только не антисептик.

Джеми Шапкотт, 27, Пинли-Грув, Йовил, Сомерсет. Пожалуйста, сделай так, чтобы мой самолет в Ньюкасл не разбился. Спасибо.

Виктория Самс, Тамворт, Стафф. Отличный декор, но свет все время гаснет.

Люси Лоссимаут. Пусть мой парень вернется.

Питер закрыл книгу. Руки дрожали. Он понимал, насколько велика вероятность, что он умрет в течение месяца, или если даже выживет, то никогда не вернется. Но это был его Гефсиманский сад. Он закрыл глаза и взмолился Господу, дабы Он открыл ему, чего Он от него хочет, — может быть, Господь на самом деле желает, чтобы Питер схватил Беатрис за руку и побежал с ней к выходу и дальше на парковку, чтобы примчаться домой раньше, чем Джошуа заметит его отсутствие?

В качестве ответа Господь дал ему возможность прислушаться к лепету его внутреннего голоса, перекатывающегося эхом под сводом черепа. Потом, позади, он услышал звон рассыпавшейся мелочи, когда один из мусульман подпрыгнул, натягивая туфлю. Питер обернулся. Мусульманин вежливо кивнул ему, выходя из комнаты. Женщина за занавеской подкрашивала губы, поправляла ресницы мизинцем, убирала выбившиеся волосы под хиджаб. Стрелка на стене затрепетала, когда мусульманин широко распахнул дверь.

Руки Питера уже не дрожали. Будущее было ему обещано. Место это оказалось не Гефсиманским садом, и он не шел на Голгофу, ему предстояло великое приключение. Он был избран из тысяч, чтобы исполнить самую великую миссию со времен, когда апостолы рискнули завоевать Рим силой любви, и он постарается сделать все, что только сможет.

Беатрис не было там, где он ее оставил. На секунду он подумал, что она потеряла самообладание и покинула терминал, не попрощавшись. Питер почувствовал, как сердце горько сжалось. Но потом он заметил жену в передних рядах кресел ближе к киоску, где торговали кофе и сдобой. Би стояла на четвереньках, лица не было видно из-под волос. Перед ней в той же позе стоял ребенок, толстый малыш в трикотажных штанишках, которые топорщились над криво надетым подгузником.

— Смотри... у меня десять пальцев! — говорила она ребенку. — А у тебя десять пальцев?

Бутуз вытянул ручки вперед, почти касаясь Би. Она пересчитала его пальчики, потом воскликнула:

— Сто! Нет, десять!

Ребенок рассмеялся. Девочка постарше стояла чуть позади и сосала палец. Она все время оглядывалась на мать, которая не обращала внимания ни на детей, ни на Беатрис, поглощенная прибором, который держала в руке.

— О, привет! — Би заметила Питера.

Она отбросила волосы с лица и заправила их за уши.

— Это Джейсон и Джемма. Они летят в Аликанте.

— Надеюсь, — откликнулась мать слабым голосом.

Приборчик издал тихий звук, анализируя уровень глюкозы в крови женщины.

— Эти люди здесь с двух часов, — объяснила Беатрис. — Они измотаны.

— Чтоб я еще раз когда-нибудь... — пробормотала женщина, раскапывая в сумке шприц с инсулином. — Клянусь, они берут у тебя деньги, а потом им по барабану.

— Джоанна, это мой муж Питер. Питер, это Джоанна.

Джоанна кивнула, приветствуя, но была слишком озабочена своими горестями, чтобы поддержать разговор.

— В рекламке это выглядит дешево, — горько пожаловалась она, — но скупой платит дважды.

— О, не так все плохо, Джоанна, — вступилась за авиакомпанию Беатрис. — Все будет прекрасно. Ничего ведь плохого не случилось. Подумайте, если бы самолет вылетал на восемь часов позже, вы бы делали то же самое — ждали бы, только дома.

— А эти двое спали бы в кроватях, — проворчала женщина, обнажив складку плоти на животе и вкалывая в нее иголку.

Джейсон и Джемма, искренне оскорбленные предположением, что они жертвы обычного недосыпа, а не жестокой несправедливости, уже еле сдерживались от того, чтобы закатить новую истерику. Беатрис опять стала на четвереньки.

— Я, наверно, потеряла ноги, — сказала она, близоруко вглядываясь в пол. — Куда они пропали?

— Да вот же! — закричал малыш Джейсон, когда она повернулась к нему спиной.

— Где? — закричала она, снова повернувшись к нему.

— Слава богу, — сказала Джоанна, — вот и Фредди с едой.

К ним, тяжко переваливаясь, приближался мужчина со скучным лицом без подбородка, в ветровке цвета овсяной каши, в руках он держал несколько бумажных пакетов.

— Самое крупное в мире обувалово, — объявил он. — Они держат тебя в очереди с двумя жалкими купонами на два соверена или бог знает чего. Как в очереди по безработице. Я вам скажу, если через полчаса эта чертова шарашка не начнет...

— Фредди, — сказала Беатрис ясным голосом, — это мой муж, Питер.

Мужчина положил свертки и пожал Питеру руку:

— Ваша жена просто ангел, Пит. Она всегда заботится о беспризорниках?

— Мы... мы оба верим, что надо быть дружелюбными, — сказал Питер. — Это ничего не стоит, но делает жизнь интересней.