Книга Гароэ - Альберто Васкес-Фигероа

Далее он внимательно выслушал все, что Бенейган высказал в ответ, заставил его повторить кое-какие слова и, наконец, повернулся к капитану, чтобы передать то, что, насколько он понял, хотел сказать туземец.

– Он выражает благодарность за наши добрые намерения, он в них не сомневается, но недоумевает, по какой причине такие богатые и могущественные люди, прибывшие издалека, беспокоятся о тех, кому нечего предложить взамен, кроме коз, овец и свиней.

– Господь наш Христос не делает различий между теми, у кого есть только козы, овцы или свиньи, и теми, кто владеет лошадьми, дворцами или сундуками, полными драгоценностей… – вмешался брат Бернардино, попытавшийся внести ясность.

Капитан Кастаньос тут же прервал его, вытянув вперед руку со словами:

– Оставим Божественные темы на потом, падре, и не будем валить в одну кучу политику с религией. Первым делом надо их успокоить и внушить мысль о том, что отныне они становятся подданными великодушных и снисходительных монархов, которые о них пекутся и уважают их обычаи.

– Но…

– И никаких «но»! – На этот раз его категоричный тон не допускал возражений. – Если дикари заподозрят, что мы намереваемся заменить идолов, которым они поклоняются уже не одно столетие, новым Богом, каким бы истинным Он ни был, они у нас живо взбунтуются – мы не успеем даже составить представление, с какими силами имеем дело. – Бородатый великан оскалил зубы, вероятно изображая примирительную улыбку, и добавил: – Если Господь наш всемогущ и бесконечен, как всем нам известно, то не думаю, что Он рассердится из-за каких-то нескольких месяцев задержки. Терпение, ибо Святая церковь заполучит себе души этих бедных неверных, когда следует.

Монах повернулся к Гонсало Баэсе, словно ища поддержки – по крайней мере, моральной, – но тот ограничился почти незаметным кивком, давая ему понять, что согласен со своим командиром: чересчур поспешные действия слишком часто приводят к неудачам.

Когда их отправили сюда вступить во владение островом, им дали с собой только весьма приблизительную карту его берегов, в которой погрешностей было куда больше, чем точных указаний. Да еще им было твердо сказано, что, мол, неизвестно, сколько мужчин, женщин, стариков, детей или голов скота обретается среди высоких гор, глубоких ущелий или густых лесов гигантского «утеса», который издали казался скорее неприступной средневековой крепостью, осаждаемой разъяренным морем, нежели обитаемым местом.

Никто в Севилье не имел ни малейшего понятия о том, скольким воинам со стороны островитян будет противостоять горстка испанских солдат, а значит, и спорить нечего: линия поведения капитана Кастаньоса, несомненно, была самой разумной с точки зрения военной стратегии.

И тот, сознавая свою непререкаемую власть, вновь вперил взгляд в «приглашенных» и с нажимом произнес:

– Разъясни им, что у нас нет намерения красть у них еду. Мы готовы заплатить за нее разумную цену. – На этот раз он улыбнулся, как огромный кролик с желтыми зубами, и уточнил: – Тот, кто захочет снабдить нас продуктами по своей собственной воле, сможет выбрать взамен любой из предметов, находящихся на столе.

Когда Акомар с трудом завершил путаный перевод, туземцы недоверчиво переглянулись, и самый молодой тут же спросил на своем языке:

– Он говорит серьезно? Я могу взять одно из ожерелий в обмен на одну из моих свиней?

– При условии, что она здоровая и упитанная… – ответил капитан, как только Акомар перевел ему смысл вопроса. – Мы люди щедрые, но не безмозглые.

После выяснения вопроса островитяне обменялись серией длинных фраз. Они были настолько возбуждены, что, даже не зная языка, можно было утверждать: им никогда не доводилось получать такого привлекательного, соблазнительного и щедрого предложения.

В отполированных зеркалах они увидели собственное отражение, мягкие ткани могли бы заменить их одежды из овечьих шкур, бусы украсили бы шеи их жен, а в блестящих металлических кастрюлях можно было бы варить пищу. Люди, которые до сего момента знали лишь глину, камень и дерево, о таком и мечтать не смели.

Когда прошел первый момент ликования, туземец, известный как Бенейган, судя по всему пользовавшийся непререкаемым авторитетом, указал на одну из шпаг, которые были воткнуты в песок, и пожелал узнать, распространяется ли на них соглашение. Однако на сей раз ответ Кастаньоса не оставил ни малейшего сомнения.

– Ни шпаги, ни топоры, ни копья, ни ножи, ни что-либо другое из того, что может быть обращено против нас, – заявил он таким тоном, что сразу стало ясно: данный вопрос не подлежит обсуждению. – Мне еще в юности внушили: желаешь мира – готовься к войне, а это, прежде всего, означает – располагать лучшим оружием, чем у противника… – Он жестом словно отодвинул от себя что-то воображаемое и при этом сказал Акомару: – Последнее нет необходимости переводить, скажи ему только: мол, об оружии не может быть и речи.

Туземцы согласились – лишних объяснений им не понадобилось – с тем, что пришельцы не расположены делиться определенными вещами, и тогда глава островитян вызвался отвести испанцев в одно место в глубине острова, где они могли бы расположиться, имея под боком небольшой источник чистой воды, поблизости с густыми лесами и плодородными землями.

– На каком расстоянии от ближайшего берега оно находится? – тут же поинтересовался дотошный капитан.

Из ответа, не отличавшегося особой точностью, следовало, что можно дойти до берега моря и вернуться обратно на протяжении одного утра. Это, судя по всему, совсем не устроило командира экспедиционного отряда: он напирал на то, что предпочитает разместиться как можно ближе к океану.

Однако участники импровизированной «Первой мирной конференции» дали понять, что на всем побережье нет такого места, которое может обеспечить водой столько человек в течение продолжительного времени.

– Здесь с водой всегда были большие проблемы, особенно летом… – со своей стороны подтвердил переводчик. – Помнится, когда я был ребенком, мы пережили такую ужасную засуху, что моей матери приходилось идти целый день, чтобы принести два жалких бурдюка из козьей шкуры; этого едва хватало, чтобы выжить… – Он сделал короткую паузу и осторожно добавил: – Не мне вам советовать, как поступить, капитан, но если мой опыт островитянина что-нибудь стоит, я вам рекомендую первым делом позаботиться о водоснабжении, поскольку у вас еще будет время оглядеться и выбрать место получше.

Диего Кастаньос тут же спросил своего заместителя:

– А ты как считаешь, Баэсуля?

– Считаю, что человек научился бороться со всем, кроме жажды, которая наводит ужас и убивает так же, как и шпаги. История учит, что из-за жажды исчезло больше цивилизаций, чем из-за действий людей.

– Кончай свои словесные выкрутасы и давай ближе к делу! – недовольно процедил капитан со свойственной ему бесцеремонностью. – Я допускаю, что этот чурбан прав и у нас еще будет время найти позицию получше, то есть в данный момент я согласен, чтобы дикари отвели меня на то место, которое они предлагают, а тем временем ты отправишься в плавание вокруг острова.