Книга Тише воды, ниже травы - Марина Серова

— Это в каком смысле? — заинтересовалась я.

— Не умела она жить твердо. Все вечно ей на шею садились да погоняли, а она улыбалась только.

— Это кто же «все»?

— Ну, не все, — оговорилась Ольга Тимофеевна. — Только, сами знаете, возле таких людей, безотказных да тихих, всегда шушера всякая вьется. Вот и к Дине стали захаживать… подружки. Не подходили они ей совсем, я же видела. Какие-то грязные, шумные, наглые… Придут, накурят, поедят-выпьют все, галдят на балконе… Шум от них был вечно. Один раз я не выдержала, позвонила в дверь, а мне одна… такая… открыла. Я Дину спросила, а она и говорит: нету ее, на работе. Выходит, она их к себе пускала, даже когда на работу уходила! А они и рады…

«Видимо, речь идет о персонажах с тусовки неформалов, которую посещала Дина, — отметила я про себя. — Значит, они бывали здесь и в отсутствие хозяйки… Да, с этой компанией тоже предстоит встретиться, прежде чем „списывать дело в архив“.»

— А еще кто-то ходил к ней?

— Подружка у нее была давнишняя, Лера. Ну, та приличная девушка, серьезная. Они, еще когда с Диной в школе учились, вместе сюда приходили, пока бабушка Динина жива была. И выросли вот — не раздружились. Хорошая девушка, ничего плохого сказать не могу. Ну, и Виктор, конечно, приходил.

— Виктор — это ее парень, да?

— Ну да, — согласилась Ольга Тимофеевна. — Мне он тоже нравился, вежливый всегда, культурный. Я у Дины спрашивала еще — пожениться, мол, собираетесь?

— А она что? — поинтересовалась я.

— Улыбается да молчит, — всплеснула руками Ольга Тимофеевна. — У ней часто так бывало: спросишь о чем-нибудь, а она только улыбается в ответ да молчит. И не поймешь, о чем думает, чего улыбается… Странненькая она была немного.

Я нахмурилась. Может быть, Дина была не просто «странненькая», а с конкретным медицинским диагнозом, чем и объясняется ее самоубийство? Может, стоит в первую очередь поездить по психоневрологическим диспансерам да больницам — благо их немного в городе, — чем опрашивать друзей-подруг погибшей?

Ольга Тимофеевна посмотрела на мое лицо и, видимо, решив, что ляпнула лишнее, торопливо заговорила, прижимая руки к груди:

— Нет-нет, вы не подумайте, что она ненормальная была или что-то там еще… Она и училась хорошо, и сроду никогда родители ее по врачам не таскали — нужды не было. А что тихая да скромная — так это ж хорошо! Просто в наше время мы отвыкли от такого, вот и кажется уже, что это странно, когда человек тихий и спокойный, вот и удивляемся, если девушка такая скромная… Нет-нет, она никакая не сумасшедшая, вы не подумайте. Безотказная да, слабовольная… ну, со странностями небольшими своими. Так у кого их нет?

Я не стала пока углубляться в размышления по поводу, отдают ли «странности» Дины аномалией, и продолжила разговор с Ольгой Тимофеевной.

— Скажите, пожалуйста, а в последнее время вам не показалось, что она стала… ну, еще более странной? Может быть, что-то в ее поведении вас насторожило?

Ольга Тимофеевна задумалась.

— Она вроде бы улыбаться чаще стала — вот так, без причины, — наконец сказала она. — И живее стала, по лестнице прямо летала туда-сюда. Раньше более вялая была… А может, ерунда все это, просто весна наступила, вот и настроение поднялось, а? — и Ольга Тимофеевна вопросительно посмотрела на меня, словно я могла сейчас с легкостью объяснить поведение Дины Черемисиной, с которой даже не была знакома.

— А с кем больше всего она общалась в последнее время? Кто чаще всех приходил?

Ольга Тимофеевна вновь задумалась.

— Да дело в том, что вроде почти никто и не приходил, — ответила она. — И Витька стал реже появляться, да и эти… которые грязные тоже. Вот только как-то открываю я дверь, а они стоят на площадке, и Дина как раз из квартиры выходит. Она им торопливо так говорит: я, мол, убегаю, заходите сами. Сунула им ключи и помчалась вниз. Я еще потом ругала ее, говорю — зачем в дом кого попало пускаешь? Что это за подружки у тебя такие завелись? А она мне — да ладно вам, теть Оль, они хорошие девочки… Девочки! Здоровые лошади, а шляются без дела. На балконе только торчат с сигаретами да музыку слушают. Я уж хотела с родителями ее поговорить, да вот…

Ольга Тимофеевна вздохнула и развела руками, словно хотела сказать «да вот не успела».

— А что за родители у Дины, не подскажете? Вы давно их знаете?

— Давно, а как же! Наташа-то, она здесь выросла. Почти ровесницы мы с ней. И дочери у нас получились почти одного возраста. Замуж она вышла и уехала отсюда к мужу жить. А Ксения Петровна — бабушка, значит — одна осталась. Потом Дина часто у нее жила, а как бабушка умерла, так совсем здесь поселилась. А Наташа с Колей приходят регулярно, навещают Дину.

— Наташа с Колей — это ее родители?

— Ну да, — кивнула женщина. — Люди они порядочные, Коля в какой-то фирме работает, вроде бы даже на высокой должности, а Наташа — где-то в институте. Что делает, я не знаю, это вы лучше у нее спросите, если нужно.

Спрошу, обязательно спрошу. Встреча с родителями Дины мне необходима, тем более что я испытывала сейчас уже знакомое ощущение: как только Ольга Тимофеевна заговорила о родителях Дины, так сразу словно какая-то заноза вонзилась в мой мозг, давя на него, как будто пытаясь дать понять — что-то тут не то. Только мне сразу не удалось поймать эту мысль, мол, что-то не то, «за хвост». А ведь была какая-то неувязка, прозвучала какая-то нелепица, что-то неправдоподобное услышала я от соседки Дины, но никак не могла сообразить, что именно. И сейчас, я знала по собственному опыту, бесполезно в памяти копаться. Вот пройдет совсем чуть-чуть времени, я отвлекусь, а потом подумаю над этим разговором — и озарение обязательно вспыхнет. Так уже не раз бывало со мной, и всегда по одной и той же схеме. А пока я продолжала слушать Ольгу Тимофеевну.

— У них еще сын есть, на год Дины помладше, — продолжала она тем временем. — Но у него уже семья своя давно, двое детей растут. Они с родителями живут, с Наташей и Колей.

— Вот как? — удивилась я. — А что же не здесь? Здесь же отдельная квартира все-таки, а жила одна Дина.

— Да, да, — согласилась Ольга Тимофеевна. — Только Наташа говорила как-то, что они сами не хотят. Здесь же однокомнатная, им все равно тесно, с двумя-то детьми. А у Наташи с Колей все-таки трехкомнатная, вот они там, в двух комнатах и обитают.

Должно быть, лучше всего мне встретиться со всем семейством Черемисиных, познакомиться и с семьей младшего брата Дины. Почему-то я была уверена, что хоть и тесноватой он считал однокомнатную квартиру для своей семьи, но вряд ли был доволен и тем, что жить приходится с родителями. Но я тут же одернула себя — делать подобные выводы, не встретившись с самим объектом, было непозволительно рано. И вообще пора было прощаться с Ольгой Тимофеевной и переключаться на других персонажей. Только я собралась это сделать, как Ольга Тимофеевна, взглянув на часы, вдруг спохватилась: