Книга Приговоренный - Валерий Еремеев

«Стрех-стрех-стрех», – трещал МП-40, и этот звук казался таким нереальным в конце первого десятилетия двадцать первого века на обвешанной баннерами улице с рекламой маникюра с рисунком, комплекса спа-процедур, моющих пылесосов и женских сумок со скидками.

«Стрех-стрех-стрех». Пули рикошетили о гранит бордюра, портили асфальт справа и слева, одна даже сорвала кусок каблука с подошвы его правого ботинка. Недостатка в патронах преступник, похоже, не испытывал. Расстреляв один магазин, тут же присоединил другой, и стрельба возобновилась с новой силой, пока, наконец, не случилось то, что должно было случиться, – перегревшись от стрельбы длинными очередями, допотопное оружие стало давать сбои, а потом и вовсе смолкло. Это был шанс. Моля Бога, чтобы у стрелявшего не оказалось в сумке какого-нибудь фаустпатрона, Юлий в несколько прыжков достиг места, где укрывался злоумышленник, и остановился как вкопанный. Такого он не видел даже в кино: Печкин преспокойно сидел, прислонившись спиной к стене, вытянув вперед ноги, и щелкал дорогой зажигалкой, пытаясь прикурить сигарету. Автомат лежал рядом.

– Руки за голову, сволочь!

Никакого впечатления эти слова на Печкина не произвели. Он посмотрел на Юлия и, казалось, даже улыбнулся под своей маской.

– Партизаны не сдаются. Гитлер капут!

Сделав еще одну безуспешную попытку закурить, Печкин отбросил зажигалку на кучу стрелянных гильз.

– Вот говно! За что только сто баксов отдал? У тебя огня нет?

– Руки за голову, сказал!

Печкин вытянул руку со сложенной фигой.

– А вот это видел?

Это переходило всякие границы. Отшвырнув ногой автомат, Юлий прыгнул на Печкина сверху, повалил на землю и, прижав коленом, сорвал маску. Печкин на деле оказался молодым круглолицым шатеном со вздернутым носом и тонкими невыразительными губами. Кругломордость и худоба – странное сочетание. Закручивая преступнику руки за спину, Юлий обратил внимание на массивные и, самое главное, настоящие, в этом он разбирался, Patek Philippe на его левом запястье и еще раз усомнился в реальности происходящего: мажор, грабящий магазин игрушек, – это было из области нереального.

Впрочем, отчасти причины такого поступка без всяких слов объяснялись видом его безумных глаз с сильно расширенными зрачками. Другого оружия при стрелке не оказалось, разве что в сумке лежало еще два полных магазина к МП-40. Связав Печкина ремнем от автомата, Юлий ввиду ожесточенного сопротивления преступника не смог отказать себе в удовольствии как следует повозить его лицом по тротуарной плитке.

К нему уже бежали приехавшие на выстрелы сотрудники патрульно-постовой службы.

– Старший лейтенант Тараскин, УБОП, – представился он, одной рукой протягивая навстречу нацеленным было на него стволам служебное удостоверение.

– Бывший лейтенант, бывший! – все не мог успокоиться дергающийся в его руках Печкин. – Тебе конец, мусор позорный! Ты усек? Конец!

Обращать внимание на угрозы у Юлия времени не было.

– Там, в магазине, еще один грабитель. Он вооружен и мог взять заложников.

– Гонишь! – усомнился самый старший из приехавших, в капитанском звании. – Зачем кому-то совершать налет на магазин игрушек?

Но Юлий уже знал ответ и на этот вопрос. Совсем недавно там располагалось банковское отделение. Потом банк съехал, а помещение сдали в аренду под магазин. Два накокаиненных гамадрила с мозгами, похожими на печеные яблоки, просто не придали этому значения.

Все это он рассказал капитану. Тот тоже заглянул в лицо связанному. Посмотрел в сторону «Малыша и Карлсона». Покачал головой.

– Да ладно. Какие еще заложники? Небось ушел давно через задние двери.

– В чем же дело? Нет ничего проще проверить.

Капитан неуверенно оглядел подчиненных.

– Ляшко, иди проверь магазин. Только осторожно, – велел он самому младшему.

Того такая перспектива не обрадовала. Он злобно поглядел сначала на Юлия, потом на своего начальника.

– А че я?

– Через плечо. Проверь, сказал!

По счастью для Ляшко, рисковать ему не пришлось. Работники магазина сами стали выглядывать из дверей. Выяснилось, что Матроскин находится в глубоком нокауте, потому что одна отчаянная продавщица, увидев возвращающегося грабителя, разбила о его голову тяжелый графин с водой.

– Они требовали денег, валюты. Угрожали девочкам. Говорили, что перестреляют всех, – несколько минут спустя, заикаясь от пережитого, рассказывала заведующая «Малыша и Карлсона». – Я пыталась объяснить, что это магазин, а не банк, что касса пустая, потому что мы только открылись, с утра еще ни одного покупателя не было, но они нас будто не слышали. Потом вот этот, в маске кота, стал срывать с кассирши сережки и ударил ее рукояткой пистолета по лицу. Еле в чувство ее привели.

Только теперь, убедившись, что оба налетчика упакованы по полной программе, Юлий в полной мере осознал всю реальность только что пережитого приключения. Выйдя из магазина, он вертел головой по сторонам, нюхал пропитанный пороховой гарью воздух, смотрел на вспоротый автоматными пулями асфальт. Неужели все это произошло именно с ним и он не только выжил, но и задержал вооруженного преступника?

Юлий всегда считался неплохим опером. По крайней мере, так говорил его непосредственный начальник Руслан Петрович Сыч. Однако в головокружительных погонях, от которых дух замирает, Юлий не участвовал и с бандитами доселе не перестреливался. Правда, будучи подростком, он поучаствовал в предостаточном количестве уличных драк. Как-то даже, пустив в ход нож, основательно попортил шкуру одному наперсточнику на феодосийском пляже. В милицию мастер «кручу-верчу» обращаться не стал, но зато, когда выздоровел, с двумя приятелями подкараулил обидчика. Тогда Юлию чудом удалось отбиться, но нос ему все-таки сломали. Словом, юность у Юлия была бурная, но чтобы вот так вот извиваться под пулями – ему ни разу не приходилось. Что касается милицейской карьеры, то ее он начал в отделе по борьбе с экономическими преступлениями, справедливо считая своим главным оружием не положенный табельный макаров, а клавиатуру компьютера, ручку и калькулятор. Потом его наставника майора Сыча перевели из ОБЭПа в УБОП, а тот в свою очередь прихватил с собой своего подчиненного. Так Юлий оказался в Шестом управлении МВД, «шестерке».

Дождавшись приезда следственной опергруппы и объяснив свою роль в этом деле, Юлий, так и не встретившись с информатором, отправился в контору, чувствуя себя почти что героем. «Почти» – потому что полностью испытать триумф мешали те самые Patek Philippe на руке Печкина, а также слова, которые тот выкрикивал в момент посадки в автомобиль, извиваясь в руках патрульных. Парнишка ругал присутствующих легавыми псами и клятвенно обещал, что еще станцует на могиле Юлия ча-ча-ча.

Теперь, выслушивая щедро сдобренную всеми видами ругательств речь Лапова, Юлий убеждался, что угрозы оказались не пустыми.