Книга Поздравляю, желаю счастья - Канни Меллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я засмеялась — некрасивым смехом. Жестким и холодным
— Только малышня притворяется, что живет в домике на дереве.
Меня будто черт за язык дернул.
Ругер просто смотрел на меня, и уже ничего нельзя было исправить.
Мы познакомились совсем недавно, он показал мне своё тайное жилище, а я уже успела все испортить. Оставалось только сбежать оттуда.
Спускаясь по стволу, я поранилась. Ветви росли вовсе не так удобно, как прежде. И когда я спрыгнула, земля оказалась дальше, чем я рассчитывала. Потому что глаза у меня не такие, как у Ругера, и в темноте не видят.
Неудачное приземление отозвалось во всем теле, от макушки. Ковыляя прочь, я слышала, как Ругер зовёт меня.
Я не откликалась.
Со мной все было ясно. Никакой я не чудак, а просто злобная тварь.
Когда я влетела в квартиру, было уже довольно поздно. Я чувствовала себя глупой и жалкой.
Из ванной доносились голоса: мамин и папин. Я опустилась на пол в прихожей, попутно стащив с вешалки пальто и укрывшись им с головой: теперь я в домике, никто меня не заметит.
В ванной мама говорила решительно и твердо:
— Можешь ничего не говорить. Я и так все понимаю. Она выгнала тебя, и теперь тебе плохо. Но это не дает тебе нрава безвылазно сидеть в нашей ванной!
Папиного ответа я не услышала — если он вообще что-то ответил. Через минуту в ванной раздался грохот — как будто ванна пошатнулась и ударилась о кафель.
Открыв дверь, я увидела, что папа стоит посреди ванной, мама — в нескольких шагах, с улыбкой протянув к нему руки. Я не верила собственным глазам. У нее порозовели щеки. Папа смотрел на нее, несмело улыбаясь.
— Браво! Вот видишь, совсем нетрудно! Надо взять себя в руки, Фред!
— Папа! — закричала я, бросаясь ему на шею: теперь-то уж мы снова станем нормальной семьей! А в нормальных семьях дети часто бросаются папе на шею, и папа обнимает и крепко прижимает их к себе. И гладит по спине, чтобы они никогда больше не чувствовали себя одинокими и замерзшими.
Но мы не были нормальной семьей. Папа не обнял меня и не прижал к себе. С испуганным видом он сделал несколько неуверенных шагов, словно и в самом деле забыл, как надо ходить. Через несколько секунд он снова оказался в ванне.
— Прости, прости! — пропищала я.
— Жаль, — вздохнула мама. — Ты не виновата, Элли.
Она обняла меня, и мы вместе вышли в коридор. Мама погасила свет. Как будто в ванной никого не осталось.
Не знаю, сон это был или просто мысли: не может у человека быть папы, который все время лежит в ванной. И в мальчика, похожего на собаку, нельзя влюбиться. Мальчика, теплого и мягкого, как собака, который, к тому же живёт на дереве. А сестра, которая только и делает, что спит, — такое бывает?
Что бывает, и чего не бывает?
Красные цифры будильника светились в темноте, и я понимала, что надо что-то делать.
Дверь в мамину комнату была приоткрыта, и я прокралась внутрь. Папина половина кровати по прежнему пустовала.
— Папа не должен жить в ванной.
— Знаю. Но ты же не собираешься принять ванну прямо сейчас? — зевнула она и забралась под одеяло.
— Ты больше не любишь его? Совсем не любишь?
— Кого? — она бросила на меня испуганный взгляд, высунувшись из-под одеяла.
— Папу, кого же еще!
— Люблю, конечно. Поэтому мне и больно от его предательства.
— Но откуда тебе знать, что… — я не могла подобрать слов, но она и так поняла.
— А куда он, по-твоему, уходит, когда его нет дома? У него точно есть другая, просто он ей надоел. Потому и вернулся…
Она снова нырнула под одеяло, и оттуда раздались всхлипывания.
— Мама!
— Угу.
— Иногда не получается быть собой… иногда в человека как будто бес вселяется и говорит разные вещи…
— Элли, умоляю, не бери пример с сестры, ты же знаешь, до чего этак можно докатиться!
Мама выбралась из-под одеяла, лицо ее побледнело.
— С тобой такого не бывает? — настаивала я. — Неужели ты никогда не совершаешь поступков, о которых потом жалеешь?
— Да, но это совсем другое! — вздохнула она с облегчением. — Я думала, ты имеешь в виду… ну, ты понимаешь… Как Лу. Это уже болезнь.
— А ты здорова?
— Надеюсь, — ответила она, и голос у нее снова стал испуганным.
— А папа? Он здоров или болен?
— Он… он безнадежен! — всхлипнула она. — Абсолютно безнадежен! Разве он имеет право так себя вести?!
— Спокойной ночи! — сказала я. — Ты не ответила на мой вопрос, но мне пора.
Перед тем как отправиться в свою комнату, я наведалась в туалет.
Папа спал, натянув махровое полотенце до самого подбородка. Лицо его было спокойным и умиротворенным.
— Папа! — прошептала я.
Он чуть пошевелился, но глаза не открыл. Я наклонилась и поцеловала его в лоб.
— Все будет хорошо, — сказала я, зная, что так оно и будет.
Я была уверена, что в жизни все можно исправить и наладить.
Так оно и было: все наладилось, по крайней мере, с Ругером Похоже, он привык к людям, которые говорят не подумав.
Мы сидели на каменной ограде, он болтал ногами. На этот раз дождя не было: просто в какой-то момент мы почувствовали, что теперь можем встречаться в любую погоду.
— Иногда я сама не понимаю, что на меня находит… — начала было я.
— Знаю, — ответил он, — как будто в тебя кто-то вселяется.
— Классный у тебя домик, — сказала я, уставившись на свои ботинки.
— Значит, ты не против снова там оказаться?
— Да, — кивнула я.
— Только не рассказывай никому, это место только для нас тобой.
После этих слов я почувствовала, что теперь могу прижаться к нему, прислониться к его плечу. Он слегка подвинулся — ровно настолько, чтобы мне было удобнее сидеть, прижавшись к нему.
— Мой папа уже три недели живет в ванной, — неуверенно начала я.
Похоже, Ругеру это вовсе не показалось странным.
— Значит, там его укрытие.
— Три недели!..
— Наверное, скоро наступит поворотный момент, — произнес Ругер таким тоном, словно был известным специалистом по проблемам людей, живущих в ванной.
— Возможно, ему требуется время, чтобы залечить раны. Вот он и лечит их, — задумчиво произнес Ругер.