Книга Дворянин Великого князя - Роберт Святополк-Мирский

Он тщеславен, у него есть слабости, а стало быть, ему можно доверять, ибо больше всего на свете следует опасаться людей, которые не проявляют своих слабостей — значит, умеют очень хорошо скрывать их, а вместе с ними и еще что-нибудь, чего ты не знаешь и о чем не догадываешься, но что в самую неподходящую минуту может оказаться для тебя смертельно опасным.

Колокол уже висел на толстых веревках, слегка раскачиваясь, и сани медленно выезжали из-под него.

— Поди сюда, — не оборачиваясь, позвал великий князь. — Узнаешь?

— Это вечевой колокол Новгорода Великого, государь.

— Верно. Знак безвластия, раздоров и мятежа. Скольким смутам он был свидетель, сколько крови пролилось под его звон!.. Хотели новгородцы сами собой править — и что же? Издревле русский город чуть не отошел под власть литвинов, за Которыми стоит Польша, а издревле православный народ — под власть короля-католика! Я не мог допустить этого. Отныне вся новгородская земля — моя отчина, а Великое Московское княжество выросло вдвое — значит, стало вдвое сильнее! — и теперь вечевой колокол Господина Великого Новгорода будет наравне с другими бить здравицу в мою честь на моей кремлевской звоннице! Да, татары нас сильно ослабили… Потом вражда, усобицы, каждый за себя… Но уже мой прадед с твоим дедом показали на поле Куликовом совместную силу русских княжеств. А нам с тобой, Василий, равно как детям и внукам нашим, дело собирания земли продолжать надо. Надо, сынок, надо… Терпеливо, упорно и постепенно: шаг за шагом, село за селом, город за городом, княжество за княжеством — курочка по зернышку клюет… А уж как соберем поболе… — Великий князь крепко сжал кулак, будто хотел нанести сокрушительный удар невидимому противнику, и, не договорив, застыл на секунду, глядя поверх золотых маковок кремлёвских церквей куда-то в ему одному ведомую даль, потом медленно разжал пальцы, погладил переносицу и, казалось, решил переменить тему: — После покорения Новгорода нам некого опасаться с севера и востока, а благодаря таким людям, как твой покойный отец, мы крепки на юге.

Он помолчал, потом тихо, но выразительно добавил:

— Теперь нам нужен Запад.

Брови Медведева едва заметно дрогнули, и тут великий князь, резко повернувшись, стал горячо и быстро задавать ему вопросы — один за другим, — почти не дожидаясь и не слушая ответов.

— Скажи, Василий, ты знаешь, какие земли составляют основную часть Великого Литовского княжества?

— Русские, государь.

— А язык, который считается в том княжестве державным и коим говорит три четверти его жителей — какой это язык, Василий?

— Русский, государь.

— А может, ты мне скажешь, какую веру исповедует большинство подданных этого княжества?

— Православную, государь.

— Верно, Василий, все верно… Вот я Божьей милостью именуюсь: Великий князь Московский и Русский. А помнишь, как звучит полный титул короля Казимира IV?

— Да, государь. Король польский, великий князь Литовский и русский.

— Вот видишь, Василий, — «и русский».

В голосе великого князя прозвучала глубокая и, казалось, искренняя горечь. Теперь он заговорил медленно и печально, будто на похоронах;

— Одна земля, один язык, одна вера, и два великих князя. Хорошо ли это?

Медведев молчал.

Колокол медленно и осторожно начали поднимать на звонницу.

Великий князь некоторое время наблюдал за неторопливым, плавным движением колокола вверх, потом вздохнул и решительно повернулся к Медведеву:

— Ты вырос на рубеже, и его обычаи тебе хорошо известны. Я посылаю тебя на другой рубеж. Самый западный. Твои земли вдаются клином в земли Великого княжества Литовского, а рубежом служит река Угра. Твои соседи на том берегу — князья Бельские и их люди. Не скрою — будет трудно. Каждый день там полыхает пламя порубежной войны — войны необъявленной, но жестокой и беспощадной, как все войны. Земля, которой я тебя жалую, прошлой осенью лишилась хозяина. Он поссорился с кем-то на той стороне, и вот — ты знаешь, как это бывает — наследников не осталось. Теперь это будет твоя отчина. Надеюсь, ты не допустишь, чтоб тебя постигла участь прежнего владельца. А когда окажешься на месте, помни главное — за Угрой тоже русская земля и русские люди. И если они служат королю Казимиру… то это лишь по их неразумению и не более…

Великий князь помолчал, наблюдая, как поднятый колокол втаскивают под арку звонницы, затем продолжал, будто беседуя сам с собой:

— Я ведь не могу пойти на Казимира войной, чтобы огнем и мечом вернуть наши земли… Я говорю «вернуть», ибо эти земли испокон веков бы ли русскими… И даже не потому, что, оттянув войско к западу, я обнажу южные рубежи… Не потому. Просто это снова означало бы усобицу — отец на сына, брат на брата смерть и разорение… Бог не простит мне этого. Нет-нет… Я же в молитвах моих уповаю на великую мудрость Всевышнего…

Убежден, что Господь наш всемилостивый вразумит заблудших и они вскоре сами поймут, где и с кем им надлежит быть. А если рядом с ними в трудную минуту выбора окажется добрый человек, который поможет мудрым советом…

Колокол укрепили на звоннице и решили проверить — звук одинокого удара повис на миг в воздухе и растаял в весеннем небе.

Великий князь будто очнулся от размышлений.

— О чем это я? Ах, да…

Он быстро направился в темный угол гридни и вернулся с маленькой, туго свернутой трубкой серого пергамента.

— Это послание ты передашь своему соседу за Угрой князю Федору Ивановичу Бельскому. Но запомни — только наедине и в собственные руки.

Письмо тайное и важное, потому храни его так, чтобы никто не смог увидеть и прочесть в случае, если тебя пленят, ранят или даже убьют. Ну, а когда останешься с Бельским наедине, сделай так, чтобы он при тебе письмо прочел, затем возьми обратно и уничтожь сразу, чтобы никаких следов от него не осталось! Я не желаю, чтобы кто-то когда-нибудь мог сказать, будто я тайно пересылался с литовскими князьями.

— Я понял, государь. Все будет исполнено точно, — сказал Медведев с поклоном, и ничего не отразилось на его лице, будто он выслушивал и исполнял такие поручения ежедневно.

— Дай-то Бог! А теперь — главное. Если Бельский даст ответ сразу — привезешь немедля. Если нет… Подождешь, пока даст. Раньше или позже, но он должен ответить. ДОЛЖЕН, слышишь! Дело это может оказаться непростым, потому даю тебе сроку на его исполнение… ну, скажем, полгода. Жду тебя с ответом Бельского в начале октября.

Великий князь протянул письмо и пристально наблюдал за тем, как Василий Медведев с поклоном принял послание, деловито проверил, цела ли маленькая красная печать с великокняжеским гербом, осторожно вложил ее внутрь пергаментной трубки и, расстегнув кафтан, аккуратно спрятал свиток где-то на груди.

Похоже, он не понимает, что его ждет. Тем хуже для него. Лучший кремлевский дьяк не зря корпел над этим письмам целую неделю. Оно так составлено, что, если даже и попадет в чужие руки, ничего особо худого не случится… Дворянин Медведев умрет, а дело чуток задержится. Нестрашно. Пошлем другого. Лучше действовать медленно и осторожно, но наверняка. Во всех случаях виноват будет Иван Юрьевич… Нехорошо, братец, ох, нехорошо — не сумел ты, милый, найти нужного человека… А таких, как этот Медведев, мы отыщем в Московском княжестве тысячи…