Книга Операция "Горби" - Анна Гранатова

Поэтому кандидатуру чекиста Андропова (хоть и назначенного секретарем ЦК) как будущего политического лидера страны даже не просчитывали. Пытались вычислить, кто же из «своих», то есть партработников может претендовать на место Брежнева.

Одним из самых вероятных претендентов на высший пост в стране считался Григорий Романов. Долгое время он был секретарем Ленинградского обкома и выглядел одним самых жестких политических деятелей «брежневской эпохи». Говорят, у него дома висел портрет кумира — И. Сталина. Характер у Романова был резким и суровым, и время его правления в Ленинграде называли «военным режимом». Невысокого роста, но очень уверенный в себе, Романов правил Ленинградом целых пятнадцать лет, и даже зарубежная пресса поспешила назвать его «новым русским царем и преемником Брежнева», мол, и город и фамилия вполне царские. Однако вторая династия Романовых не состоялось.

В считаные месяцы имя Григория Романова было полностью дискредитировано обвинениями в коррупции, разгульной жизни и алчной жажде царских богатств. Это звучало дико! Если Романов был поклонником генералиссимуса, известного своими кирзовыми сапогами и простым военным мундиром, то вряд ли он видел смысл своей жизни в «царской» роскоши. И тем не менее по всей России упорно поползли поддерживаемые в прессе слухи о том, что Романов ведет себя, как «император». Якобы он устроил свадьбу одной из своих дочерей в Таврическом дворце, и блюда гостям подавали на сервизе из сокровищницы Эрмитажа, принадлежавшем когда-то Екатерине Великой. В итоге сервиз то ли разбили, то ли украли, но в Эрмитаж так и не вернули. И, хоть эти слухи были ни на чем не обоснованы, большинство советских граждан со злорадством пересказывали байку друг другу. Успешный и грамотный политик Г. Романов в одночасье полетел в тартарары, лишившись всех своих должностей и званий.

Затем, уже в начале «горбачевской перестройки», алиби Романова было документально обосновано. Но… объявив официально «историю с сервизом» пустыми бреднями, именно Горбачев в 1985 году и отправляет Романова в отставку. Так что успешному питерскому лидеру «оправдательный приговор» сильно душу не согрел, он слушал его, уже пребывая на пенсии.

А вот стиль борьбы с конкурентом — обвинение в коррупции, взяточничестве и т. п., это был тот же самый почерк, что и в «деле главы Краснодарского края С. Медунова», тот же самый, что и в «похождениях Галины Брежневой», скомпрометированной на рубеже 1981/82 года КГБ. И было очень похоже, что тот, кто вытащил на свет грязное белье Галины Брежневой и ее любовника Бори Цыгана, сочинил и пасквиль про украденный «сервиз из Эрмитажа».

* * *

Официант в накрахмаленном белоснежном костюме принес новый графин брусничной воды. В розовой жидкости плавали стеклянистые льдинки. Они мелодично позвякивали о стенки сосуда ансамблем стеклянных колокольчиков, словно рвались на свободу из хрустального заточения. Официант ЦДЛ услужливо наполнил большие фужеры ледяным брусничным напитком. Проводив взглядом стремительно ушедшего официанта, Волгин подумал о том, что в стране творится что-то непонятное. Словно под ударами страшного топора в чьей-то уверенной руке «брежневский аппарат» начал сыпаться, как игрушечный конструктор…

— Как ты думаешь, Петя, кто займет кресло Брежнева? — Волгин сделал большой глоток брусничной ледяной воды. — Мне кажется, наш дорогой Леонид Ильич вряд ли дотянет до Нового года.

(Так и вышло. Мужественно отстояв парад 7 ноября 1982 года, Брежнев, видимо, совершил над собой сверхусилие. Этот парад стал для него последним. Через два дня «дорогого Леонида Ильича» не стало.)

— Я не пророк. А к власти рвутся очень многие.

— И, похоже, что любой ценой. Борьба без правил…

— Власть и мораль — вещи не совместные. Если лев из моральных соображений не станет поедать антилоп, то умрет от голода. У политических львов тоже нет выбора. Законы политической карьеры жестоки. Если ты благородно не пойдешь по трупам своих коллег, то этим трупом станешь сам. Чем выше поднимаешься на вершину политического Олимпа, тем меньше там свободная площадка и тем больше на нее претендентов.

Уверенный в сказанном, чекист Кирпичин точным движением руки зачерпнул изящной ложечкой из белой фарфоровой соусницы с золотым ободком по краю томатный соус. Полил им горячий кусок телятины и крупно порезанный жареный картофель с румяной аппетитной корочкой. Потом ловко взял тяжелый мельхиоровый нож и принялся методично распиливать телячий антрекот на дымящиеся кусочки…

— Хорошо, Петруша. Но объясни мне: вот все эти загадочные смерти людей из брежневской команды — простое совпадение, следствие наступающей старости или кто-то стоит за всем этим? Чья-то дьявольская зловещая рука?

— Пользуешься дружбой с чекистом, да? — Кирпичин хитро прищурил глаза. — Хочешь узнать кагэбэшные тайны?

ТАЙНА ВНЕЗАПНОЙ ГИБЕЛИ ТРЕХ ВЕРНЫХ «БРЕЖНЕВЦЕВ»

Самоубийство «чекиста» Семена Цвигуна

Начало 1982 года ознаменовалось страшной и необъяснимой загадкой. 19 января 1982 г. у себя на даче застрелился легендарный «чекист» Семен Кузьмич Цвигун. Что такое быть разведчиком в гитлеровском тылу Цвигун знал не понаслышке. Человек эрудированный и талантливый, он создал даже роман «Мы вернемся», как раз о работе советской разведки во время Второй мировой войны. Роман в 1974 году был опубликован в «Роман-газете», с портретом автора на обложке, и это сразу же принесло Семену Кузьмичу славу. Чисто внешне и супружеская жизнь, и карьера Семена Цвигун выглядела образцово-показательным примером, «историей успеха». И вдруг…

Вечером 19 января 1982 года Семен Цвигун приехал на свою дачу. Жены Розы не было, и только обслуга суетилась во дворе. Один из охранников чистил снег. Цвигун, не заходя к себе в дом, подошел прямо к нему. «Куда ведет эта дорожка?» — спросил Семен Кузьмич у охранника. «А никуда, к забору. Я тут расчистил немножко, а у забора — сугроб», — последовал ответ. «Вот и хорошо, что никуда», — спокойно ответил Цвигун и пошел к забору. Вынул пистолет «Макаров», приставил себе к виску… И застрелился.

Почему он совершил самоубийство? Всей правды до конца мы так и не узнаем никогда. Однако есть и весьма вероятные предположения. Цвигуну досталась сложная роль «двойного агента». Он должен был играть одновременно и на поле Брежнева, и на поле Андропова. Стареющий Брежнев, считая Цвигу-на своим близким другом, принимал из его рук даже лекарство от невралгии. Но прием каждой таблетки строго контролировали глава Минздрава Чазов и глава КГБ Андропов. И вот однажды Андропов, как раз накануне трагического 19 января, в раздражении сказал Цвигуну: «Кончай ты, Кузьмич, эти врачебные эксперименты. Не дай бог, умрет Брежнев, да не от твоих таблеток, а просто от старости. А винить-то будут тебя!» Цвигун понял, что ему придется выбирать между дряхлым Брежневым и перспективным Андроповым. Одного из них он должен бы предать. И тогда друг Брежнева, Семен Кузьмич Цвигун, решил было перейти в стан к молодому и энергичному Андропову… Но сделка с совестью оказалась не по силам. Роль двойного политического агента оказалась сложнее, чем работа разведчиком в фашистском тылу…