Книга Песнь меча - Розмэри Сатклиф

Бьярни перевел дух и погнался за ними: он не заботился о том человеке, но прекрасно помнил блеск ножа в лунном свете. Он попытался свистнуть, но во рту пересохло; тогда он решил позвать глупого пса, чтобы тот прекратил преследование, но не знал, как его назвать…

Вдруг вместо лая послышалось жалобное тявканье, и он увидел черную массу, которая стремительно приближалась к нему из гущи теней, столпившихся впереди; через секунду пес был у его ног, скуля и дрожа. Бьярни нагнулся, чтобы погладить и успокоить его, и почувствовал что-то влажное на своей руке. Он повернул собаку к свету, падавшему сквозь открытую дверь ближайшего кабака, и увидел длинную тонкую рану на ее плече; видимо, удар не попал в цель и не причинил особого вреда, но крови все-таки было много.

«Почему я?» — подумал он, взяв пса за морду свободной рукой. Ведь наверняка он не первый, кто бросил ему кусок хлеба. Может, он первый, кто почесал его за ухом. Ясно, что у него нет хозяина, как и у Бьярни, и он принял удар ради него, и теперь Бьярни не мог бросить пса одного на пустынных и опасных улицах Дублина. Что ж, у него хватит денег, чтобы прокормить их обоих какое-то время. Он убрал нож, и его рука потянулась к кожаному мешочку, висевшему рядом. Но его там не оказалось. Взглянув на пояс, он увидел, что ремешки кошелька аккуратно перерезаны, и вспомнил, как его дернули за пояс и кинули что-то человеку в толпе. Нож предназначался не для него, а только для того, чтобы отобрать у него деньги. Драки бы не было, не почувствуй он рывок и не повернись до того, как вор успел скрыться.

Что теперь? Он потерял не только серебро, но и время, которое можно было на него купить. Время, чтобы обдумать следующий шаг, найти хозяина, который взял бы его на службу. Меньше всего на свете ему хотелось возвращаться к Хериольфу на «Морскую корову» и рассказывать о том, что с ним случилось на дворе у конунга.

«Начальник охраны конунга велел мне отрастить бороду».

И теперь ему придется еще добавить:

«И какой-то чертов воришка украл мой кошелек».

Вряд ли ему хватит смелости.

Пес посмотрел на него с надеждой в глазах и завилял хвостом.

— У меня больше ничего нет, — сказал Бьярни.

Он уже представил себе, как над ним смеются и отпускают грубые шуточки. Что ж, придется заплатить и эту цену; ведь обычно за все надо платить.

— Идем, — позвал он, хлопнув себя по бедру, и пес, подпрыгнув, последовал за ним, полный желания и нетерпения. Бьярни сделал бы ему ошейник, будь у него запасной ремешок, но у него остался только пояс, на котором держались меч и штаны. Но когда, обмотав окровавленные пальцы краем накидки, он зашагал по дороге, пес засеменил у его ног с гордым видом породистой собаки.

Весь портовый берег был усеян пивными, и в одной их них Бьярни нашел Хериольфа с несколькими матросами с «Морской коровы».

Когда они вошли, купец оглянулся со скамьи, на которой он удобно развалился, и поднял кружку эля в знак приветствия.

Бьярни протиснулся сквозь пьяную толпу, пес не отставал от него ни на шаг.

— Что привело тебя сюда из дома всемогущего конунга? — спросил Хериольф.

— Я подумал, вам понадобится телохранитель на северных берегах земли Эйвинда, — ответил Бьярни.

— Неужели? А в дружину конунга ты уже не хочешь?

— Я передумал! У меня нет никакого желания вступать в дружину конунга или оставаться в его городе, — ухмыльнулся Бьярни, стоя с широко расставленными ногами.

— Который, значит, облегчил твою ношу и забрал все серебро. — Хериольф поднял брови, и его маленькие темные глаза весело заблестели, скользнув по поясу Бьярни, где раньше висел кошелек.

— Я обменял серебро на собаку, — сказал Бьярни ему и всем ухмыляющимся, обожженным на солнце лицам за столом. В каком-то смысле это было правдой.

В ответ он услышал взрыв добродушного хохота, и все взгляды обратились на нескладное черное существо, прижавшееся к его ноге.

— Что? — произнес Хериольф. — За этого тощего, грязного щенка?

От их смеха у Бьярни все сжалось внутри. Но он ответил спокойно:

— Из него выйдет славный пес, если его накормить и подождать, пока он подрастет.

— И ты так торопился заплатить за него, что перерезал ремешки кошелька, вместо того чтобы развязать их? — Хериольф показал на обрывки завязанных узлом ремешков, все еще висевших на поясе Бьярни.

— Да, — ответил Бьярни и посмотрел ему прямо в глаза, понимая, что тот не верит ни единому слову из всей этой истории, но все же продолжал настаивать на своем.

— А узелок с твоими вещами? Он тоже стал частью сделки?

Бьярни совсем забыл об узелке, который наверняка бросил на землю, чтобы освободить руки. Да и что такое старый плащ и башмаки?

— Да, — повторил он.

— И, уплатив за него такую королевскую цену, ты, конечно же, не захочешь оставить его в Дублине.

Бьярни покачал головой, во рту у него вдруг пересохло.

— Что ж… — Хериольф сделал большой глоток эля из кружки и протянул ее Бьярни.

— Выпей-ка, тебе это не повредит… Я не впервые везу собак на «Морской корове». А теперь лучше отправляйся на корабль. Я оставил охрану на борту. Скажи, что это я тебя послал, и ложись спать. Утром придется грузить новые товары.

Глава 3. Меч на продажу

Гигантский морской залив уходил вглубь страны на целый день пути, а на его северном берегу, достаточно далеко от открытого моря, чтобы спрятаться в горах, и достаточно близко, чтобы при первой же необходимости спустить на воду свои длинные ладьи, под лучами взошедшего солнца, которое мелькало сквозь нависшие облака, раскинулся флот Эйвинда с Востока.

— Погода шепчет, — сказал Хериольф, нюхая ветер, как гончая, одним глазом поглядывая на грозное облако, пока матросы с треском спускали парус и вытаскивали весла из воды; а «Морская корова», послушная его руке, шла на рулевом весле вдоль длинного берега. — Что ж, мы укроемся подальше от бури.

Бьярни, примостившись у ног хозяина с мечом на коленях и ухватившись за кусок старой веревки, привязанной к шее Хунина, — черному псу дали имя одного из воронов Одина — смотрел на напряженные спины гребцов и дальше, вдоль взмывавшего в небо носа корабля, приближавшегося к берегу.

Он увидел длинные торфяные жилища, остроконечные корабельные сараи — словно греющиеся на солнце темные котики, и ладьи, лежащие на катках или прямо на берегу. Все это смешивалось с запахом земли, теплой травы и вереска, и с морскими запахами смолы, веревок и бруса[15], которые уловил его пытливый нос.