Книга Песнь меча - Розмэри Сатклиф

— Бьярни Сигурдсон! Надо же, Бьярни Сигурдсон, а не обросший морскими водорослями призрак. Не думали мы увидеть тебя снова в наших краях.

— Я сразу зашел к брату, — объяснил Бьярни. — Он сказал, что Хериольф Купец был здесь летом — он думал, что я утонул, — и я думал, что он утонул вместе с командой «Морской коровы».

— А когда пять лет назад, ты отправился в Дублин, ты ведь не думал, что вернешься?

— Сначала я хотел разбогатеть и прославиться, — ответил Бьярни. — Но многое изменилось за эти годы; теперь у меня жена, для которой я должен построить дом, когда она испечет свой свадебный пирог.

Вождь задумчиво кивнул и улыбнулся юноше.

— Нет лучшей причины для возвращения домой. А богатство?

— Что ж, я вернулся богаче, чем уходил, — ухмыльнулся Бьярни. — У меня теперь есть пес, который следовал за мной с темных улиц Дублина, и прекрасная лошадь, и три золотые монеты. И меч, и сундук, которые ты хранишь для меня.

— И, думаю, тебе есть что рассказать в Каминном зале после ужина.

— Да, и это тоже. Я обещал отужинать с братом и его женой — с нашими женами, — но потом я приду, расскажу тебе обо всем и заберу сундук и меч, которые оставил Хериольф.

— Этот меч лучше того, что я тебе дал, — заметил Рафн, глядя на прекрасный клинок, который Бьярни бережно положил на колени.

— Да, — согласился Бьярни. — И я его заслужил. Но даритель велел отложить другой меч для моего первенца.

Рафн от души рассмеялся.

— Что ж, не будем обирать твоего первенца.

До сих пор они разговаривали вполне дружески, в окружении людей, которые чинили корабль и теперь, на ночь глядя, собирали свои инструменты. Они ни словом не обмолвились, почему Бьярни пришлось покинуть дом, и он не мог сказать о послании, которое нес столько лет.

— Рафн Седриксон, — сказал он тихо и неожиданно серьезно, — мне нужно кое-что передать тебе — я три года нес это послание.

Рафн встал, и они обогнули корабельный сарай, стоявший среди ветреных дюн, окаймленных тростником.

— Какое послание? — спросил Рафн, остановившись в тени сарая. — От кого?

— Три года назад на Айоне меня крестили во имя Белого Христа, и святой отец, который поручился за меня, просил передать тебе послание.

Бьярни смотрел на берег и извилистую водную гладь в тусклом блеске серебристого заката — и вдруг почувствовал, как замер стоящий рядом с ним человек.

— Я рассказал ему о том, что сделал в поселении, и, выслушав меня, он сказал: «Когда закончатся годы твоего изгнания, и ты вернешься домой, передай Рафну, твоему господину, что Гисли, его названый брат, прощает ему нарушенную клятву…» Вот и все.

— Этого более чем достаточно, — сказал повелитель Рафн.

Бьярни взглянул на него — Рафн тоже смотрел на море, и на лице его появилось что-то… — возможно отблески заката, а может быть и нечто большее.

— Достаточно, — повторил Рафн и посмотрел на Бьярни, выйдя из задумчивости.

— Да, достаточно.

Они пошли обратно, к высоким крышам усадеб, которые возвышались над скоплением домов, и остановились у мельничного колеса, неторопливо плескавшегося в воде.

— Хорошо, что ты вернулся, — сказал повелитель, не очень-то привычный к душевным излияниям. — Иди к своей жене, которую ты оставил в доме брата. Потом приходи за сундуком и мечом для твоего сына — расскажешь нам о своих странствованиях. Нет сомнений, это будет прекрасный рассказ — песнь меча Бьярни Сигурдсона.

Могучая рука вождя опустилась на плечо Бьярни.

— Поселение выросло, с тех пор, как ты покинул его, но там, на склоне долины, еще много хорошей земли.