Книга 56-я ОДШБ уходит в горы. Боевой формуляр в/ч 44585 - Равиль Бикбаев

– Ага, – шмыгая простуженным носом, подтвердит Леха.

– Вы трое, до конца прочесывания тут оставайтесь, – распорядился взводный и, в ниточку сжав губы, нехотя процедил: – Мало ли чего…

Мало ли чего? Да знаем мы чего! Прочесывание – это почти повальное мародерство, и не только. Достаточно найти любое оружие, горсть патронов или что-то хоть отдаленно напоминающее взрывчатку, как… если очень повезет, то в плен возьмут. Только большие у нас были потери, почти не брали мы никого в плен. Вот так-то.

– Эта хибара проверена уже, – останавливаю я направлявшуюся к дому группу солдат.

– А че тогда тут стоите? – подозрительно спрашивает командовавший этой группой невысокий чернявый командир второго взвода, старший лейтенант Галиев. Он Бакинское ВОКУ год как окончил. Наркот, мародер, но не трус, далеко не трус и перед солдатней званием своим офицерским никогда не выделывался.

– Нам Петровский приказал, – угрюмо отвечает привалившийся спиной к дувалу Муха.

– Губа не дура, – раздвигает в полуулыбке тонкие губы Галиев, разглядывая двухэтажное строение. – Домик-то богатый, есть чего взять.

Была у него повадка: если дом богатый и есть чего хапнуть, то подкинет Галиев патронов в сундук к хозяину, вот тот «духом» и станет. А дальше по обстоятельствам: или просто все разграбят, а то и постреляют, чтобы некому было жаловаться. Через три дня старшего лейтенанта Галиева убьют в бою. За солдатскими спинами он не прятался. Бог ему теперь судья. А сейчас вот сию минуту:

– Лейтенант Петровский прикажет – возьмем. – Я в упор смотрю на его смуглое потное лицо, прямо в темные глаза. – А ты его приказ не отменишь!

– Я с тобой, как вернемся в часть, поговорю, – грозит мне Галиев и уходит, его бойцы за ним.

Но все это потом будет, а пока мы возвращаемся, разорвана на куски лепешка, жуем на ходу хлеб.

– Ложись, – шепчу я, одновременно делая отмашку рукой, что значит «Внимание, противник!».

Передовым я шел, зрение у меня хорошее, реакция отличная, стреляю прилично, обут в кроссовки, шаг почти бесшумный, вот и шел впереди. Остальные двигались сзади, готовые прикрыть огнем, соблюдая дистанцию пять-шесть метров, уступом, чтобы не перекрывать друг другу линию огня. Как положено, двигались, настолько, насколько позволяла ширина тропы. Почти одновременно неслышно падаем на камни. Не увидать нас на рассвете, а шли мы тихо, осторожным скрадывающимся шагом.

– Что? – тихонечко спрашивает, подползая, Муха.

– «Духи» тропу минируют…

Четверо впереди в земле возятся, мины закладывают. Дурачье! Это кто ж, не выставив охранения, такими делами занимается? Мы ж вас враз с пары очередей положим.

– Не стреляй! – шепчет мне в ухо подползший Леха.

– Это еще почему? – шипит ему Муха.

– Халаты на них попортишь, – шепотом объясняет Леха. – Нам же их потом носить.

Верно, Леха, в дырявых, пробитых пулями халатах ходить неохота, да и кровью их замараешь, хоть и чужая это кровь, а все равно неприятно, да и неопрятно. Оружие у «духов»: у одного за спиной автомат; остальные так вообще свои винтовки на землю побросали. Ну и идиоты! Это кто ж так воюет?

По одному переползаем вперед по-пластунски. Вот уже где-то десять метров до «духов» осталось. Голоса хорошо слышны, и даже запах от них доносится. Чужой запах, чем он от нашего отличается, не поймешь, а все равно чуешь – чужой. А вот теперь пора! Огонь! Леха поверх их голов из автомата стреляет, я им под ноги пуляю и стараюсь в мины не попасть. Муха страхует, кто за оружие схватится, уж того он враз и уложит, насмерть. Носом землю роют грозные моджахеды, никто за стволами не потянулся, растерялись. Взяли их тепленькими. Подошли. Без всяких там рукопашных изысков пинками подняли. По одному обыскали. Испуганные серовато-смугловатые лица, дрожащие руки, покорно-послушные движения. Вот вы и в плену, дорогие! Мордой к стенке, ноги врозь. Построили их у отвесной горки. Леха их под прицелом держит, мы с Мухой мины рассматриваем. Пластиковые, нажимного действия, противопехотные. Производство: Италия. Знакомые штуки, западлянские. Миноискатель их не обнаружит, наступил ногой на взрыватель мины, секунда – и ты уже на небесах. Но на любой газ есть противогаз. Научились и с ними бороться. Есть у саперов дедовское приспособление: щуп. Это обычная длинная палка с заостренным металлическим стрежнем на конце. Когда по подозрительному участку идешь, то тыкаешь ею перед собой, как слепой тросточкой. Щупом мину обнаружишь, а там или отходи и расстреливай ее, или выкручивай взрыватель. А есть и другой способ:

– Бегом! – приказывает уже лишенным халатов пленным Леха и показывает на заминированный участок. Те машут руками и быстро-быстро что-то там Лехе объясняют, тот в ответ только злобно скалится:

– Бегом марш!

И под ноги им стреляет. «Духи» запрыгали, как затанцевали. Что ж, по-военному это вполне справедливо, они нас взорвать хотели, вот пусть теперь и разминируют, как могут, или, вернее, как мы им прикажем.

– Отставить! – издалека ревет ротный.

Я вздрагиваю. Ну надо же, а мы и не заметили, как он подошел, до наших постов еще метров пятьсот оставалось, в их сторону мы и не смотрели. За двести метров от нас стоит ротный, рядом с ним два бойца из первого взвода и наш взводный, лейтенант Петровский.

– Товарищ капитан! – в ответ на его окрик докладывает Муха. – Тропа заминирована! Сюда нельзя.

– А то бы я сам не догадался? – иронизирует, понижая голос, капитан Акосов и приказывает: – Мины обезвредить, пленных живыми привести. Выполнять!

Ладно, обезвредить так обезвредить, мы и эти дела умеем делать. Осторожненько, плавными движениями пальцев против часовой стрелки вывернул взрыватель, затем вытащил из земли пластиковый начиненный взрывчаткой корпус, вот и все. В принципе, если умеешь, то ничего страшного нет. Десять штук вытащили. Больше нет, показывает жестом душманский минер. Ясное дело, нет: во-первых, мы все посмотрели хорошо, а во-вторых… так если кто из наших подорвется, то тебя, душман, сапер ты херов, тут же на куски распластают. А жить ты хочешь, вон порозовел даже, как понял, что не бежать тебе кросс по минному полю.

– Ну и чего вы там делали? – хмуро спрашивает нас

после разминирования подошедший ротный.

Здоровенный мужичина, весь такой кряжистый, одет в хорошо подогнанную хлопчатобумажную полевую форму, края надвинутой на лоб панамы на манер ковбойской шляпы вверх чуть завернуты, в легких гражданских туфлях форсит. Туфельки чешские, в горах легко в них ходить, а на соблюдение уставной формы одежды всем в Афгане уже давно наплевать.

Память у меня от природы хорошая, тексты легко запоминаю, наглости хоть отбавляй, вот и без улыбки, глядя ротному в карие, недовольно сузившиеся глаза, объясняю:

– Мы на рекогносцировку ходили. Рекогносцировка – это русифицированный термин, происходящий от немецкого слова Rekognoszierung, которое, в свою очередь, происходит от латинского слова recognosco…