Книга Гусар бессмертия - Алексей Волков

– Я все-таки поставил телефоны Козлова на прослушку. Пока ничего. – Последнее тоже было естественным. Кто после залета станет разговаривать по телефону о делах? – Проверяем весь список деловых партнеров Козлова, однако он настолько обширен, что зацепки так просто не найти. Да и рейсы фирмы весьма прихотливы. Несколько раз фуры даже заезжали в родной город Козлова, где он сам давно не живет, но квартиру по-прежнему держит.

– Где это? – без особого интереса осведомился Федянин.

Название заставило на некоторое время задуматься. Попробуй вспомнить все города и веси на огромных просторах! Но вспомнил, настоящий профессионал.

– Не порывает, значит, связи с малой родиной, – сделал вывод полковник.

– Собственно, родился он в деревне, – поправил его Воронин.

– Не столь важно. Город-то получше. Да и практически рядом. Кто сейчас в тех деревнях остался?

– Так это все равно ничего нам не дает.

– Кто знает? Во всяком случае, тоже вариант. Зачем-то он посылал туда машины! Вдруг именно там и есть некий пункт, где хранится товар?

– Далековато, – возразил майор. – Одна дорога сколько времени отнимет.

– Зато надежно. Никто о подобном ходе не подумает. Конечно, не факт, но почему бы не проверить? Все равно никаких зацепок на данный момент нет. Так что слетай, майор, на пару деньков. Проверь на месте, что там и как. Вдруг выгорит? Здесь за Козловым все равно присмотрят. Да и куда он с подводной лодки денется?

– Слушаюсь. – Идея начальства ни малейшего энтузиазма не вызвала, но деваться было некуда. Сам настаивал на дальнейшей раскрутке, а ничего другого придумать не мог.

– Вот и ладненько, – потер руки полковник.

Иногда стоит хоть на время отсылать подальше чересчур ретивых сотрудников, чтобы не путались под ногами. Но теория вероятностей настолько капризная штука, что порой поневоле посылаешь в правильном направлении…

Год 1807

– Позолоти ручку, барин! Все, что будет, скажу…

Женский голос, грудной, волнующий легкой хрипотцой, да еще произносивший слова пусть с акцентом, но по-русски, поневоле привлек внимание.

Хотя такой мог привлечь внимание и в России.

Инстербург же был городом прусским. Типичный европейский городок с неизменной ратушей на главной площади, с кирхой, булыжными мостовыми, тесными улочками, двухэтажными домами обывателей. Спокойное тихое место, в котором десятилетия ничего не происходит. Обычные житейские хлопоты, неизбежная кружка пива в трактире вечерком…

Как раз теперь никакого покоя не было и быть не могло. А русская речь звучала едва ли не чаще немецкой.

Городок был наводнен войсками. Не в том смысле, что тут стояло много частей, но почему бы куда-то не выбраться, раз появилось свободное время? Может, и не настолько много в Инстербурге было в данный момент военных, однако на узких улочках казалось – сотни и тысячи.

Весенняя распутица выступила в роли миротворца, разведя две враждующих армии и уже третий месяц не позволяя вести боевые действия. Она же сильно мешала подвозу, и потому на обеих половинах Пруссии – как той, что была захвачена французами, так и другой, удерживаемой русскими, – было голодновато и уныло.

Но день сегодня выдался солнечный, повеяло теплом, и этот в общем-то пустяк заставил забыть о бытовых неудобствах.

Как всегда бывает в такое время, кое-кто не спешил снять серые шинели. Зато другие уже щеголяли в одних мундирах, и среди темной зелени пехоты мелькали казачьи чекмени, белые кирасирские колеты и яркая цветная форма гусар. Разнообразные дела привели в небольшой тыловой городок представителей многих российских полков, словно судьба решила подразнить прусских обывательниц видом настоящих мужчин.

Но даже на этом фоне вид трех александрийских гусар поневоле притягивал взоры юных горожанок и их более зрелых мамаш. Черные с серебряными шнурами ментики и доломаны, белые чикчиры, черные ботики, разве что ташки отделаны красным, да такие же красные воротники и обшлага… Женские и девичьи сердца бились быстрее, а в душах рождались смутные грезы.

Ох уж эти военные!..

Взгляды порой бывали настолько красноречивы, что даже майор Кондзеровский, уже в летах, помнящий не только штурм Праги, но и турецкую войну, и основание полка два с лишним десятка лет назад, поневоле подкручивал ус, некогда черный, а ныне щедро побеленный сединой. А что уж говорить об его субалтернах! И двадцатилетний Шуханов, и восемнадцатилетний Орлов не шли – шествовали, гордо опираясь левой рукой на сабли. Кивера залихватски сдвинуты, шаг тверд. Показная разочарованность была еще не в моде. Поручик и корнет щедро отвечали улыбками на улыбки. Если же сквозила в них некоторая снисходительность, так не юноши же идут – боевые офицеры, участники знаменитых кавалерийских атак под Чарновым, Пултуском, авангардных сшибок, генеральной баталии на поле рядом с Прейсиш-Эйлау… Гусары – не кто-нибудь.

В молодости все женщины кажутся особенно прекрасными. Лишь бы призывно смотрели на вас. Даже если призыв мерещится.

А уж услышать голос…

– Позолоти ручку…

Какая разница, что именно говорят? И что речь обращена к какому-то пехотному офицеру с адъютантским аксельбантом?

Зато говорящая! Молодая, даже скорее – совсем юная, лет пятнадцати цыганочка, вся в ярком, цветастом, губки пухлые, свежие, созданные для поцелуев, а глаза даже не карие – черные, как беззвездная ночь. Или – как бездонный омут. Хоть утони без следа…

Адъютант улыбнулся, но золотить ручку не стал.

Оно к лучшему. Теперь цыганка перевела взгляд черных глаз на гусар в черном.

– Ой, какие красавцы! Позолотите ручку! Прошлое расскажу, грядущее приоткрою!

Оба субалтерна искоса взглянули на майора. Пусть они сейчас просто прогуливались, однако в присутствии своего непосредственного эскадронного командира лезть вперед было неудобно.

Обычно суровое, лицо старого майора заметно подобрело. Тем не менее он отрицательно качнул головой:

– Шалишь! Прошлое знаю. Грядущее – зачем? Судьбу не обманешь.

Но на своих спутников посмотрел разрешающе. Мол, я свое слово сказал, а вы как хотите.

Орлов не успел понять, как и почему, но рука сама, повинуясь взору цыганки, извлекла серебряный рубль и протянула девушке.

– Дай ручку, погадаю. – Монета мгновенно исчезла, зато Орлов получил возможность протянуть цыганке ладонь.

И ощутил божественное прикосновение нежных женских ручек.

В голове слегка зашумело. Уж непонятно – от этого прикосновения или небольшого количества вина, выпитого перед прогулкой. Но выпито было самую малость, так, по бутылке на брата…

Цыганка всмотрелась в линии, и вдруг что-то дрогнуло в ее лице. Она внимательно посмотрела на Орлова, словно надеялась найти на его лице подтверждение или опровержение тому, что говорила его рука.