Книга Дружина особого назначения. Книга 1. Заморский рубеж - Иван Алексеев

Князь выпил наконец давно налитую чарку, помолчал, затем продолжил:

– Второй важный вопрос в подготовке дружины – действия по задержке противника на переправах речных. Для этого тоже можно заранее приемы боя против превосходящих сил противника изобрести и отработать, ловушки различные подготовить. Третье – это вылазки ночные, нападения на стан вражеский, уничтожение противника спящего, к бою неготового. И четвертое – перехват и уничтожение поголовное передовых отрядов разведывательных. Пусть войско вражеское вслепую движется, в наши засады да ловушки прямиком. Впредь до создания большой рати дружина наша может при необходимости из лесного стана выходить тайно, набеги небольших отрядов грабительских отражать, которые даже без ханского соизволения все равно время от времени на Русь лезут. Да с ливонцами и с немцами тоже схватываться частенько придется. И даже потом, когда мы в тайном стане воинском тактику полевого сражения против Орды изобретем, малой дружиной опробуем и отработаем, да на этой основе большую рать соберем, все равно дружина наша особая в той рати отдельным отрядом останется и задачи, которые я тебе сейчас раскрыл, в решающих войнах выполнять будет.

– Все понятно, великий князь. Вот теперь-то мне твой замысел наконец в общих чертах прояснился.

– Я на тебя в первую очередь и рассчитывал. Но еще кое-что из того, что в сем свитке подробно описано, я тебе вкратце сейчас поведаю. Орда сильна легкой конницей. Посему тяжелое оружие против нее, как мне представляется, малопригодно. Например, мечи наши богатырские двуручные, броню крушить призванные, вряд ли победе поспособствуют: пока таким мечом замахнешься, хан три раза увернется да пять раз ударит легкой сабелькой. А сабельки те – не простые, а хитро изогнутые, на некоторых и сталь особая, дамасская. При правильном ударе с оттяжкой такая сабелька, хоть и легкой кажется, рассекает-разрезает любые латы и шеломы, словно соломенные. Рыцари же западные, как мне было доложено, тоже от мечей тяжелых отказываются, переходят на шпаги с длинным узким лезвием. И в конной атаке такой шпагой колоть удобно, противника замахнувшегося опережать, ибо длинная, да и в узких коридорах ихних замков, где часто схватки завязываются, особо не замахнешься, поэтому процветает у них сейчас искусство не рубить, а колоть, фехтованием прозываемое. Нашим бы воинам вместе с оружейниками изобретательными все это проверить-испытать надобно да лучшее оружие и выбрать для каждого случая, будь то бой ночной, или засада лесная, или полевое противоборство открытое, где строй на строй сходятся.

Кроме того, идет сейчас на Западе, особливо в войне Франции с Англией, спор нешуточный, что лучше: лук или арбалет (самострел по-нашему). У лука скорость стрельбы высокая, а у самострела зато дальность прицельной стрельбы выше. Мы-то из лука-то не хуже ордынцев стреляем, а самострел пока у нас мало употребим. А если окажется, что ханскую конницу, на нас скачущую, мы поражать начнем с такого расстояния, что их стрелы до нас еще не долетают? Сколько выстрелов сделать успеем? Что выйдет из этого? Тоже все проверить на опыте, условия, подобные боевым, при проверке сей создать. Таковые задачи и будете решать в тайном стане воинском общими усилиями: мужей ученых, изобретателей хитроумных, ремесленников искусных и воинов умелых… У меня в этом свитке еще о копьях и дротиках, а также о ножных мечах, за голенищем носимых, ножами называемых, кое-какие мысли есть. Да если мы людей умом пытливых, до сути вещей любопытных соберем вместе да создадим им условия для их пытливости и любознательности благоприятные, они нам еще не то придумают. Обычно они окружающим кажутся убогими да блаженными, ибо мечтают о делах несбыточных: полетах человеческих, машинах причудливых. А в обыденной жизни-то мечтать некогда, надо землю пахать да железо ковать. Поэтому не дают сим людям мечты свои испытать да проверить. А мы не просто дадим, мы еще им поможем да поспособствуем. И пищу предоставим для их ума пытливого: станем собирать сведения о новейшем вооружении и приемах боевых со всех стран, и западных и восточных, и нашим изобретателям сообщать, чтобы они сопоставляли да оценивали, выбирали лучшее и свое развивали, чужой опыт используя.

– А как ты мнишь сии сведения собирать, Александр Ярославович?

– Многие монахи наши еще до ордынского нашествия частенько в длительные путешествия по святым местам отправлялись. Да и сейчас такое возможно, ибо, как уже говорилось, ханы священнослужителей чужих стран не трогают, препятствий в пути не чинят. В самой Орде кого только нет: и муллы турецкие, и аббаты папские. Так что пройдут посланцы наши спокойно и на юг, и на запад, и на восток. Приютят их, надеюсь, в конце пути в монастырях и храмах местных, особливо ежели узнают, что из страны, под Ордой стонущей, они пришли. Во всем мире ханских походов дальнейших страшатся, и если переговоры повести правильно, то правдой или хитростью можно через священников местных многое и о науке воинской, и оружии новом выведать, поскольку во всех странах, нам известных, ученые люди, книги и знания в монастырях сосредоточены. То есть ежели намекнуть, что мы от них помощи против Орды ждем, да ежели еще и притвориться, что веру их за это перенять хотим, то раскроют любые тайны. Не столько, конечно, из любви к нам, сколько из страха перед ханским нашествием. Понимают небось, что Орда до них пока не докатилась лишь потому, что на Руси увязла.

– Про Запад, это понятно: там науки воинские процветают, вооружение и машины военные изобретают они усердно и искусно. А на Востоке что мы найти сможем?

– Когда отец мой, великий князь Ярослав Всеволодович, к главному кагану ордынскому, на берега Амура-реки вызван был и путешествие труднейшее предпринял, из коего, как ты знаешь, не вернулся, умерев на обратном пути, люди, его сопровождавшие, те, что выжили, сведения любопытные мне поведали. Встречали они в ханском стане наших пленников, тех, что ранее в Орду, в степи монгольские и в самый Китай увезены были да там потом скитались-мыкались. Так вот, довелось некоторым бывать в монастырях буддийских, кои ханы, Китай покорившие, как и в других странах, не трогают. Видели сородичи наши в монастырях этих вещи удивительные. Оружие ханы китайцам запретили носить, так монахи эти буддийские искусство боя без оружия изобретать и совершенствовать принялись и большой ловкости в этом деле достигли.

– Зачем нам бой без оружия, князь? Слава Богу, пока с оружием в руках бьемся! А ежели в рукопашной схватке случается грудь в грудь сойтись, так и там умеем действовать, переняв да развив приемы борьбы греческой.

– Так все это, Савва, да нам надо сейчас все искусства воинские воедино собирать, не пренебрегать даже малостью. И опыт китайских воинов-монахов безоружных нам лишним не будет… Но насчет западной искусности воинской, особливо в изобретении нового оружия хитроумного, ты прав, конечно. Поэтому следует нам не только монахов-разведчиков к ихним людям ученым направлять, но и через торговые пути морские, кои еще из Руси сохранились, посылать также в страны западные наших дружинников, чтобы поступали они там в войска наемные и перенимали опыт боевой и новинки оружейные непосредственно. Часть из них погибнет в битвах неминуемо, но те, кто выживут и вернутся, обогатят нашу дружину будущую сведениями бесценными, привезут, если удастся, образцы вооружения новейшего… Ну, вот и все, пожалуй, что я тебе сказать хотел. Теперь догуливай сегодня, коли хочешь, а через три дня явишься ко мне с подробным докладом о мерах первоначальных по устройству тайного стана воинского.