Книга Шкатулка Люцифера - Наталья Александрова

Книгу эту профессор Саар искал уже давно, он готов был заплатить за нее практически любые деньги. Но она и впрямь являлась большой библиографической редкостью. Изданная в Любеке в самом начале шестнадцатого века, книга называлась «Пляска смерти», и в ней имелись гравюры и латинские стихи, живописующие бренность и краткость жизни и никчемность мирских благ.

Букинист искал эту книгу для профессора, используя все свои возможности, и наконец совершенно случайно обнаружил ее. То есть, можно сказать, книга сама пришла к нему в руки: ее принесла в магазин какая-то древняя старушка, которая и сама толком не могла объяснить, откуда у нее взялась такая редкость.

То ли старушка служила много лет назад экономкой в богатом купеческом доме, то ли получила книгу в наследство от дальних родственников… Речь ее была сбивчива, она переходила с эстонского на русский, с русского – на ломаный немецкий, а с него – вовсе на какой-то непонятный язык, возможно, на латынь. Букинист предложил старушке вполне приличную цену (так, по крайней мере, он сказал полицейским), но та отчего-то испугалась, видно, не представляла, что невзрачная потрепанная книжица может стоить таких денег.

В конце концов, они все же договорились. У букиниста в данный момент не имелось всей суммы наличными, он заплатил владелице книги половину и попросил ее зайти за остатком к концу дня. Книгу, понятное дело, он оставил у себя.

Закрыв магазин на обеденный перерыв, он отправился в банк и снял со своего счета недостающую сумму, чтобы сполна рассчитаться с хозяйкой редкого издания. Однако напрасно он прождал старушку: она так и не пришла за своими деньгами.

Зато очень кстати в магазине появился профессор Саар, которому букинист и продал уникальный том. Правда, и здесь история повторилась: у профессора также не нашлось с собой всех денег, и он заплатил за книгу аванс.

«И как же теперь мне получить остальные деньги? – беспокоился букинист. – Профессор умер, книга пропала…»

Инспектор Мяги обратил внимание книготорговца, что тот и сам не заплатил за книгу полную цену. Однако тот этим не удовлетворился: одно к другому не имеет отношения, и в делах магазина должен быть порядок. В конце концов, странная старушка может вернуться и потребовать свои деньги…

Впрочем, полицейских больше интересовали не денежные вопросы, а сама книга.

– Если старинная книга такую большую ценность представляет, – протянул инспектор Мяги несколько неуверенно, – то ограбление вполне возможно…

Инспектор был человек практичный и в любом преступлении искал простые, привычные мотивы.

– Это вряд ли, – решительно возразил Старыгин, – если бы убийца хотел таким способом заполучить ценную книгу, он бы не стал вырывать из нее страницу.

– Правы вы, пожалуй… – согласился полицейский, – однако не все ясно с книгой этой…

Букинист вел свои дела весьма аккуратно, каждое новое поступление непременно заносил в толстую конторскую книгу, которую тут же открыл и с важным видом прочитал полицейским последнюю запись: поступила от неизвестной женщины книга, изданная в Любеке в одна тысяча пятьсот сороковом году почтенным книгоиздателем Данатасом Мак Абрусом. Название книги – «Пляска смерти, или Прискорбная мимолетность человеческой жизни». Представляет она собою сшитую и переплетенную в кожаный переплет серию из двадцати четырех гравюр, каждая из которых снабжена соответствующим латинским стихотворением душеспасительного содержания…

– Мак Абрус? – переспросил инспектора Старыгин. – Ну, это, само собой, псевдоним!

– Вот как? – оживился Мяги. – Почему вы думаете так? Что вас на мысль такую натолкнуло?

– Ну это же очевидно! – Дмитрий Алексеевич усмехнулся, придвинул к себе салфетку, достал из кармана карандаш, с которым никогда не расставался, и крупно написал латинскими буквами:

«Danatas Mac Abrus»

– Это ничего вам не напоминает? – И он придвинул салфетку к инспектору.

Полицейский внимательно взглянул на листок, смешно вытянул губы и пропыхтел:

– Ну, надо же… а мы и не обратили внимания… Данатас Мак Абрус… это же…

– Совершенно верно! Если записать это имя чуть по-другому – получится Dans Macabr. Именно так во Франции называли пляску смерти. В Италии ее именовали Danza Macabra, в Испании – Danza de la muerte, в Германии – Totentanz…

– Постойте, постойте! – Инспектор Мяги смешно замахал руками. – Мне лекция о разных языках не нужна вовсе! Скажите лучше мне, при чем здесь эта самая пляска и какое к несчастному профессору Саару отношение имеет она?

– Какое отношение «Пляска смерти» имеет к покойному профессору – я не знаю, этот вопрос скорее относится к вам. Я же могу только сказать, что «Пляска смерти» первоначально появилась в средневековой Европе как народная драма, театрализованное представление, главной идеей которого была краткость жизни и неизбежность смерти, которая уносит каждого человека независимо от его титула и положения, от его знатности и богатства. Поэтому участники этого представления выступали в нарядах короля и епископа, императора и папы, знатной дамы и королевы, богатого купца и простолюдина. Главным же персонажем драмы выступала Смерть, которая вела за собою всех остальных танцоров к неизбежному концу. В глазах верующих смерть представляла собой сурового судью, который карает злых и нечестивых независимо от их положения, а добрым и праведным приносит избавление от земных мучений и открывает двери в новую, лучшую жизнь.

Христианская церковь дозволяла это представление, поскольку, внушая людям страх смерти, оно укрепляло религиозные чувства. Особенное распространение «Пляска смерти» получила перед наступлением тысячного года от Рождества Христова, когда вся христианская Европа ожидала конца света. Люди продавали свое имущество, покидали дома и уходили в монастыри, чтобы молитвой и покаянием очистить души и подготовиться к Страшному суду…

– Постойте, постойте! – снова прервал Старыгина инспектор. – Вы говорите, что представление было это. Однако здесь мы книгу видим, при чем представление здесь?..

– Совершенно верно, – кивнул Дмитрий Алексеевич. – Первоначально, как я уже сказал, пляска смерти была ярмарочным представлением. Позднее ее стали изображать в скульптурном виде на кладбищенских и церковных оградах. Весьма известна «Пляска смерти» на стене парижского кладбища «Невинноубиенных младенцев». Затем этот сюжет стали изображать в живописи и скульптуре, на коврах и гобеленах, а когда в пятнадцатом веке изобрели книгопечатание, «Пляска смерти» стала популярным книжным сюжетом. Обычно ее изображали в виде вереницы человеческих фигур, от римского папы до простого крестьянина, которые танцуют под музыку флейтиста или волынщика, чередуясь с закутанными в саван скелетами. В книгах эту цепочку танцоров обычно разбивали на пары, сопровождая каждую пару нравоучительными виршами соответствующего содержания, говорящими о тщете и суетности всего земного и неизбежности смерти…

Старыгин оседлал своего конька и готов был говорить очень долго, как будто находился на институтской кафедре перед внимательными и заинтересованными студентами, старательно записывающими каждое его слово, но в разгар своей лекции он перехватил взгляд инспектора и смущенно осекся: