Книга Стеклянная пыль - Олег Никитин

В этот момент визг козлана прервал мои думы. Зверь что-то заподозрил и забился в истерике, мечась вокруг колышка, к которому был прикован, однако это не нарушило течение ритуала. Бруко продолжал отплясывать некий буйный танец и что-то горланить, периодически воздевая руки. Все вокруг нас погрузились в транс и покачивались в такт песнопению, и только мы с Гешей пялились на эту картину.

Тем не менее несчастный козлан кое-кого привел в чувство своими воплями. Откуда-то из толпы к нам протолкался Айси и схватил меня за рукав. Его темные глаза страдальчески сверкали.

— Знаешь, о чем оно думает?

— Кто?

— Это бедное копытное. Оно думает: «Зачем ты меня связал, ну зачем?»

Я подавил смешок, одновременно замыслив маленькую шутку, и тут же осуществил свой коварный замысел. Со стороны это выглядело так: козлан насупился, сверля шамана мутным взором, разбежался и мощно наподдал тому сзади своими крутыми рогами. Бруко принял горизонтальное положение, пролетел несколько шагов и рухнул у ног изумленной толпы. Вскочив, шаман в исступлении подлетел к зверю и принялся пинать его сапогами, постоянно натыкаясь на выставленные рога козлана. Совсем озверев, Бруко выхватил из-за пояса жуткий ритуальный кинжал.

Бойцы свирепо сопели и издавали гневные вопли, сражаясь на виду захваченных сценой селян.

— Ванкулия! — ликующе крикнул Айси.

Я с уважением оглянулся на него. Таких красивых слов я не знал.

— Убей его! — подхватил я, стараясь еще больше раззадорить противников.

Толпа разразилась азартными криками:

— Ногой ему в лоб!

— Бей гада!

— В глаз ему, в глаз целься!

Козлан стойко оборонялся, временами переходя в контрнаступление, и скоро шаман выронил свое ужасное оружие. Мятежное животное тут же оттеснило врага от кинжала.

— Обломай ему рога, Бруко! — вопили селяне.

— Сбоку заходи!

— Выдерни ему копыта!

— По черепу, по черепу! Лупи его!

— Тяни за хвост!

— А я в дупле сижу, — невпопад поведал Айси.

Бруко утомился, а козлан все еще был полон сил, поэтому я решил, что пора прекращать сражение, и отстал от животного. Бруко воспользовался замешательством противника, схватил оружие и сокрушил зверя. Тот пал на бок, обливаясь кровью, и испустил дух. Толпа восторженно заревела.

Не сомневаюсь, что это было одно из лучших жертвоприношений за все время существования ритуала.

5. Свадьба

В том же порядке мы вернулись в поселок. Правда, сейчас большая часть женского населения шагала плотной толпой вокруг Геши, восхищенно трогая ее курточку и штаны. Я не видел лица странницы, но полагал, что она находится в смущении, не зная, как объяснить происхождение таких прочных и тонких материалов. Хотел бы я услышать, что она лепечет по этому поводу, поскольку сам был облачен в нечто подобное, когда осознал себя лежащим на сырой моховой подстилке в лесу.

Зуборыл отдышался и во время переправы провожал наше судно задумчивым взором, прячась в камышах. Похоже, он начал кое-что понимать.

На родном берегу нас ждало роскошное угощение. Оно состояло из всевозможных мясных и растительных блюд, расставленных на огромных гладких шкурах. По плану сегодня должна была состояться хотя бы одна свадьба, однако по собственной воле жениться за целый год никто не захотел. Поэтому приходилось идти на бескровную жертву. Крайним оказался Межутка. Его нареченная, довольно пожилая дева Путси, дочь одного из старейшин, бодро сновала между гостей, излучая восторг. Бесформенным коконом на ней сидело ее праздничное одеяние, сшитое из волокон тростника и обильно окрашенное растительным соком. Круглые глаза Путси прямо-таки сияли. Молодые уселись на видном месте, Межутка залпом осушил кувшинчик вина и приободрился, обретя надлежащий бесшабашный вид.

Валдак поднялся с чашей в руке и произнес поздравительную речь:

— Уважаемые соплеменники! В этот торжественный день двое наших юных друзей соединились в едином порыве и вскоре продолжат наш род. Мое сердце старика ликует при виде такого счастья. Да будет их жизнь долгой и плодотворной!

Мы радостно загалдели и осушили посуду. Застолье разгоралось. Я и Геша сидели ближе к краю пиршественного скопления, рядом с одним из весело похрустывающих костерков. Тут же пристроилась и Пава, с которой после доброй толики напитка спало утреннее напряжение. Я чувствовал себя неплохо, словно забыл, что завтра мне предстоит отправиться в далекий путь. К тому же запеченная в углях рыба была превосходной. Я усиленно набивал живот всякой всячиной, щедро заливая ее вином. Геша с Павой старались не отстать, и вскоре моя бедная невеста с рыданиями бросилась мне на шею. Вокруг стоял ужасный гам, все зачем-то пытались куда-то двигаться, сбивая ногами посуду. Перекрывая гвалт, звучал звонкий голос Айси:

— Под звяки глиняной посуды,

Под плеск бодрящего вина,

Мы вас с женитьбой поздравляем,

И все желаем вам добра!

— Что стряслось, Павуша? — спросил я.

— Как же наша семья? — залилась она слезами. — Что со мной будет?

Я задумался над этим вопросом, но винные пары мешали мне сообразить, поэтому я не отвечал.

— Но я же вернусь обратно! — вскричал я наконец, очень гордый тем, что нашел решение.

— Ты никогда не вернешься, — продолжала стенать Пава с отчаянием в голосе.

Геша задумчиво ковыряла ножом в тарелке, едва не оставляя на ней глубокие зарубки.

— А куда ты собрался? — как-то фальшиво полюбопытствовала она наконец, прислонившись ко мне с другой стороны, видимо, обессилев от обильных возлияний.

— Отстань, мать! — заорал где-то Айси. — Я очень худой и у меня желудок слипся!

— Меня сослали в дальние края, — сказал я, — чтобы я нашел Священный Блюмс и принес его в поселок.

— Ах, как это романтично! — обрадовалась Геша.

И в самом деле, если здесь я натолкнулся на непонимание вождей и их явное желание от меня избавиться, то пусть их звери заедают. Но Пава возмутилась и зашлась в гневном кашле, а потом хрипло возопила:

— Тебе-то что с того, что мой жених меня бросает? Думаешь, тебе достанется?

Я решил прекратить назревавшую потасовку и предложил девушкам веселящего напитка. Потом мы встали и, слегка качаясь, присоединились к группе неловко отплясывающих поселян. Кое-кто уже привольно раскинулся на прохладной травке, иные затянули песнь, но все же празднеству чего-то не хватало. Я быстро сообразил, чего именно, отыскал барабан Бруко, схватил какие-то тарелки и устроился перед инструментом. Ритмичные зажигательные звуки ритуального барабана пронеслись над головами поселян.

Кто мог стоять на ногах, мгновенно пустился в пляс. Они не смогли противостоять горячим, искрометным и гулким ритмам, извлекаемым мной из инструмента Бруко — даже спесивые старейшины, и те присоединились к безумному танцу, неумело двигая конечностями и подвывая в такт ударам.