Книга Голоса за стеной - Григорий Соломонович Глазов

стражники и заметили диковинные цветные пузыри. Задрав головы, они повернулись к ребятам спиной и, дивясь, стали разглядывать шарики.

Ребята воспользовались этим и быстро шмыгнули к железным дверям. Попробовали открыть, но двери не поддавались: они были невероятно тяжелы, да и петли их поржавели.

— Есть идея! — воскликнул Севка. Он достал из рюкзака бутерброд, снял с него масло и смазал петли. — Теперь давай поднажмем.

Они налегли, петли скрипнули раз-другой, и двери распахнулись. Ребята очутились в огромном мраморном зале. Он был залит белым светом, который лился из сотен трубчатых ламп, висевших на стенах. Андрюша понял, что оконные стекла здесь сделаны из светофильтров, поэтому свет наружу отсюда не проникал. Зато улица была видна хорошо. Народу в зале было полным-полно. Все куда-то спешили, появлялись и снова исчезали. Никому не было дела до других, никто ни с кем не останавливался, не разговаривал. У одной из стен стояла стремянка, на ней восседал седобородый старец и вешал картину в золоченой раме. Картина была Андрюше знакома — «Аленушка» художника Васнецова. У другой стены на такой же стремянке сидел рыжебородый, он что-то малевал на холсте, тоже вставленном в золоченую раму, но что — понять было невозможно. Краски, едва он наносил их кистью, тут же исчезали, и холст опять становился чистым.

Ребята подошли к седобородому.

— Скажите, пожалуйста, — обратился к нему Андрюша, — что делает этот человек? — и кивнул на рыжебородого.

— Аллах его знает, мальчики, — пожал плечами седобородый.

— Кто он такой? — спросил Андрюша.

— Понятия не имею. Тут вообще никто никого не знает. Видите, сколько народу суетится? — и он указал на снующих по залу людей. — Сотни три, не меньше. Это чиновники Правителя. Такая у них работа.

— А почему петли на дверях у вас ржавые? — спросил Севка. — Дворец, а такой непорядок.

— Ими никто не пользуется, мальчики. Сюда можно попасть, ежели человек очень жаждет этого. За теми, кто входит сюда, двери закрываются один раз в жизни, поскольку выходить отсюда уже никто не хочет. Да и какой смысл? Харчи здесь казенные, работа не пыльная, знай суетись да помалкивай. После первых десяти лет на улицу уже не тянет, да и противопоказано: свежий воздух, ветерок и прочее здоровью уже вредны. А помираем — нас на лифте прямехонько в крематорий… Ну, гуляйте себе, ребятки, веселитесь, а мне некогда. Второй месяц уже картину вешаю, а сроку осталось всего две недели…

Слушая седобородого, Севка с трудом сдерживал смех. Андрюша старался быть серьезным, хотел понять, куда же это они попали.

— Смехота, Андрюха! — качал головой Севка. — В классе расскажи — не поверят. Рыжебородому-то с виду лет тридцать, не больше. Во дает! Он похож на нашего слесаря-сантехника из домоуправления. Его так все и зовут: «товарищ Шабашник». Мама говорит, что без рублевки в зубы с места не сдвинется.

— Пойдем на разведку, — сказал Андрей.

И они двинулись по Дворцу. Их удивляло бесконечное количество коридоров и закоулков, множество дверей, на которых висели надписи: «Комната Дураков», «Комната Доносчиков», «Комната Сочинителей Ненужных Бумаг». На одной двери не было никакой надписи. Они остановились. Снаружи торчал ключ. Севка хотел было вытащить его, чтобы заглянуть в замочную скважину, как вдруг она заговорила:

— Я — Замочная Скважина. Прошу вас, не трогайте ключ. Мне больно, когда его трогают. Каждый норовит вынуть его, чтобы заглянуть, повертывают, царапают меня и причиняют боль. Вы просто входите.

Ребята переглянулись. Андрюша взялся за дверную ручку. Вдруг наверху, на незамеченном ими раньше табло красным светом вспыхнули слова: «Запретная комната. Любимые герои Правителя».

Но это не остановило Андрюшу, ему не терпелось раскрыть тайну Тестомесов, поэтому он решительно распахнул дверь.

В комнате сидели люди и громко разговаривали, похоже, спорили. Они не обратили внимания на вошедших ребят. На подоконнике устроился человек в белом хитоне. На ногах у него были сандалии, ремешки их вились вокруг щиколоток. Он щурил свои маленькие глаза, ковырялся в носу и хихикал.

— Что ваши подвиги против моих! — говорил он, обращаясь к остальным. — Я сжег одно из семи чудес света — храм Артемиды Эфесской еще в 356 году до вашей эры! Понимаете — до вашей! Я сделал это в день рождения Александра Македонского. Жители Эфеса приняли решение предать мое имя забвению. Дудки, ничего не вышло у них, — снова хихикнул он. — Я, Герострат, и поныне в памяти людей!..

— Ну и какой толк? — отозвался мрачный детина огромного роста в красном камзоле и в красном колпаке. — Я пытал Джордано Бруно. Привязывал его к столбу и поджигал хворост в костре, на котором сгорел этот еретик. А толку-то что? Сжигать надо не храм, а идеи.

— Все вы мелкота, — загоготал человек в солдатской форме цвета хаки, в каске и с автоматом. Руки его лоснились от ружейного масла и были темны от пороховой гари. Я участвовал в уничтожении отряда Эрнесто Че Гевары. Собственноручно всадил в него очередь из этой штуки, — похлопал по автомату. — А этот сеньор тоже маху не давал, — кивнул он на элегантно одетого мужчину в светлом костюме, при галстуке с золотой булавкой, который молча жевал жвачку. — У него в руках побывал Виктор Хара и тут же остался без рук, — оскалился он, довольный своей шуткой. — Чик-чик — и нет кистей, больше не будет бренчать на своей гитаре. Не так ли, сеньор?

Жевавший улыбнулся.

— Ну и компания! — шепнул Севка. — Дать бы им по глазам из самопала, — и он потянулся к рюкзаку, где лежал его самопал, заряженный сухими вишневыми косточками.

Но Андрюша удержал его руку.

— Не нужно Севка. Будет много шуму, а толку никакого. Все испортим. Ведь наша главная задача — узнать тайну Тестомесов. Помнишь, что сказал Май? Идем отсюда, — но прежде чем уйти, он записал в свой словарик: «Выяснить, кто такие Герострат, Че Гевара и Виктор Хара…»

Они еще долго петляли по коридорам Дворца, пока не наткнулись на дверь, выходившую во внутренний двор. Там стоял деревянный флигель с вывеской «Прочие». Поднявшись по невысокому крылечку, они вошли внутрь и очутились в большой светелке. Посредине стоял стол, горели три свечи, а вокруг сгрудились люди и о чем-то негромко говорили. Вскоре Андрюша и Севка поняли, что это те, кто обслуживает Дворец, — Столяр, Аптекарь, Конюх, Книготорговец, Электрик, Зеленщик, Переплетчик и Садовник. Все они были связаны с внешним миром, поскольку этого требовала их профессия, и хорошо знали, в каких заботах пребывает народ. Сейчас у них было что-то вроде тайного собрания. Каждый выступал и с гневом говорил о том, что в городе не выпекают хлеба, народ возмущен. Причина тому одна: все Тестомесы схвачены, скованы одной