Книга Выслеживая Вьет-конг Личные воспоминания участника программы «Феникс» - Стюарт Херрингтон

столица провинции, то как тогда выглядел уездный город[12]?

Поездка через Баочай с Тейтом за рулем заняла всего пару минут. У меня бы это заняло времени раза в три больше. Мы въехали в обнесенный стеной комплекс зданий, где размещалась группа советников, и сержант сообщил мне, что я останусь здесь на одну или две ночи, прежде чем отправиться дальше, в один из четырех уездов провинции Хаунгиа.

В канцелярии группы я узнал самое худшее. В то утро там проходила панихида по двум военнослужащим, погибшим в засаде в начале недели. Эти несчастные служили в Кути, одном из четырех уездов провинции. Когда правительственный сторожевой пост в их районе подвергся нападению вьетконговцев, оба советника прыгнули в свой джип и последовали за своими вьетнамскими коллегами к месту событий. До него они так и не добрались. На их наспех сформированную (и плохо продуманную) группу быстрого реагирования вьетконговцы устроили засаду, и оба советника погибли, когда в их джип влетела противотанковая граната.

Позже в этот день я встретился с майором Диком Калпом, офицером разведки, который руководил программой «Феникс» в Хаунгиа с американской стороны. Майор объяснил особенности программы в провинции. Задачу, пояснил он, было довольно легко определить — убить или захватить агентов Вьетконга, — но заставить реализовывать ее самих вьетнамцев было, похоже, невозможно. Наша работа в качестве советников программы «Феникс» заключалась в оказании помощи вьетнамским разведывательным службам (нашим коллегам) в выявлении членов т. н. «инфраструктуры Вьетконга» (ИВК)[13] и в планировании операций по их «нейтрализации». Нейтрализовать — это эвфемизм, который на самом деле означал убить, захватить или убедить сдаться.

Калп явно был разочарованным человеком, — разочарованным потому, что он верил в обоснованность концепции «Феникса», но не смог заставить вьетнамцев сотрудничать в ее реализации. Из его высказываний я понял, что полковник Вайсингер представляет собой проблему, хотя он тактично избегал обсуждать детали своих отношений с ним. Другие сотрудники группы предупредили меня, что быть советником по программе «Феникс» в 43-й группе — дело рискованное, и что риски больше связаны с полковником Вайсингером, чем с вьетконговцами.

Два дня спустя я все еще находился в Баочае, а неуловимого полковника Вайсингера так и не встретил. Офицер-кадровик группы сообщил мне, что я отправлюсь либо в уезд Дыкхюэ, либо в уезд Дыкхоа, но начальник еще не решил, куда именно. Капитан, который возвращался в Штаты, предупредил меня, что Вайсингер упрям, беспощаден с подчиненными и не любит офицеров военной разведки. Он также сказал мне, что скоро, вероятно, мне предстоит «аудиенция» у полковника, и если я буду умницей, то во время первой встречи буду держать рот на замке, а уши открытыми.

К этому времени я убедился, что Баочай мне нравится не больше, чем Сайгон, и начал приходить к выводу, что проблема заключается в самом Вьетнаме. Моральный дух среди американцев из 43-й группы советников был низким, отчасти из-за стиля руководства полковника Вайсингера, а отчасти потому, что большинство сотрудников, казалось, ненавидели быть советниками вьетнамцев. Мой сосед по койке признался мне, что полковник Вайсингер совсем недавно пропесочил одного из своих штабных офицеров во время утреннего совещания. Выволочка произошла на глазах у большинства сотрудников и все еще обсуждалась несколько дней спустя. Главной темой для спекуляций среди людей группы, похоже, был вопрос о том, продлит ли полковник срок своей командировки или уедет в мае, как и было запланировано. Хотя с самим полковником я еще не был знаком, но уже надеялся, что продлевать пребывание здесь он не будет.

Наконец, после обеда на второй день настал мой звездный час. Полковник Вайсингер сидел на каменной скамье под банановым деревом, когда я выходил из столовой, и, заметив меня, окликнул по имени. Подойдя к скамейке, я доложился, отдав честь. Эту беседу я помню так, как будто это было вчера.

Полковник пригласил меня сесть рядом с ним на скамейку. Высокий, светловолосый офицер носил знаки различия полевой артиллерии, и когда он заговорил, его пронзительные глаза внимательно меня изучали. Полковник Вайсингер чрезвычайно внятно излагал свои мысли и, как я быстро понял, по характеру был столь же прямолинейным. После того как мы вкратце обсудили мою биографию, он спросил меня, считаю ли я себя достаточно квалифицированным, чтобы взять на себя задачу по выслеживанию агентов, диверсантов и партизан Вьетконга.

Я ответил, что долго думал над этим вопросом с тех пор, как узнал, что мне предстоит стать уездным офицером-советником программы «Феникс». Положительным моментом является то, что мой опыт работы в Западном Берлине и недавнее обучение в Штатах позволит мне быстро научиться тому, что мне необходимо знать для эффективной работы. Я также добавил, что мое знание вьетнамского языка поможет мне, но не уверен, что смогу убедительно посоветовать вьетнамцам, как вести войну, которую они ведут уже много лет.

Реакция полковника подсказала мне, что я сказал что-то не то.

— Позвольте мне остановить вас прямо здесь, — прервал он. — Не совершайте ошибку, настраиваясь негативно.

В течение следующих десяти минут полковник Вайсингер в словах, которые не оставляли сомнений в его преданности делу, отдавал мне маршевые приказы. Я должен был отправиться в уезд Дыкхюэ, где срочно требовался человек для выполнения важной работы. Этот уезд был заражен вьетконговцами, хотя вьетнамцы этого и не признавали. Проблема заключалась в руководителе уезда Дыкхюэ, армейском майоре по имени Нгием. Полковник Вайсингер объяснил, что Нгием «не ведет агрессивную войну», и, как следствие, вьетконговцы в Дыкхюэ «процветают». Я не должен был тратить время на то, чтобы беспокоиться о своей квалификации, — «просто участвуйте, и чем скорее, тем лучше». Мой предшественник, американский лейтенант японского происхождения, в Дыкхюэ «зря провел свой срок», пытаясь заставить вьетнамский отдел «Феникса» составлять правильные документы. Слово «Феникс» полковник произнес как ругательство. Я не должен повторять эту ошибку и тратить свое время на бумажную работу. Я должен был, повторил полковник, «полностью вникнуть» в обстановку с противником в Дыкхюэ. Вьетконгу в этом районе слишком долго позволяли действовать беспрепятственно, теперь настало время разоблачить и уничтожить их повстанческий аппарат. Полковник Вайсингер завершил беседу следующим зловещим замечанием:

— Честно говоря, Херрингтон, я не слишком впечатлен офицерами военной разведки, которые работали на меня до сих пор. Но вы, похоже, другой. Ради вашего же блага надеюсь на это.

Полковнику потребовалось всего несколько минут, чтобы возложить на меня ответственность за обстановку в Дыкхюэ. Он не оставил сомнений в том, что положение дел в уезде его беспокоит и что он ожидает результатов. Позже в тот же день я узнал от майора