Книга Д`Артаньян, Гвардеец Кардинала. Книга 2 - Александр Бушков

Выставив на стол тусклую масляную лампу, хозяин собралскудный ужин, вполне способный удовлетворить деревенского жителя, но дляпарижан весьма убогий. Вино, правда, было хорошее, божансийское, но егооказалось мало. По наблюдениям д’Артаньяна, фламандцы были отнюдь не чуждыоткровенному чревоугодию и неумеренному винопитию, не говоря уж о питьеникотианы, но им в случайные домохозяева достался, должно быть, редкостныйвыродок, пробавлявшийся хлебом, сыром и лежалой колбасой…

А впрочем, чего требовать от соломенного вдовца, чьясупружница весело проводила время у тетки? Д’Артаньян и сам, впротивоположность королю Людовику, не смог бы приготовить какого бы то ни былокушанья в такой вот печальной ситуации, тоже ограничившись сыром с колбасой…

Собрав на стол, хозяин сразу же исчез, отправившись намельницу. Планше, который из-за скудости ужина и сервировки не мог выполнять вдолжной степени свои лакейские обязанности, с разрешения д’Артаньяна увязалсяследом за мельником, влекомый тем, что впоследствии станут именоватьностальгией. Так что д’Артаньян с Анной остались одни, чему гасконец был толькорад, – он мог бы просидеть так ночь напролет, любуясь ее лицом, особеннозагадочным и прекрасным в свете тусклой лампы, наполнившей комнатушкуколышущимися тенями причудливых очертаний.

В конце концов Анна тихонько рассмеялась:

– Видели бы вы ваше лицо…

– А что с ним такое?

– Вы уже добрых четверть часа таращитесь на меня свидом, самым подходящим определением для которого будет – восторженно-дурацким.Интересно бы знать, о чем вы думаете?

– О том, что у хозяина одна-единственная спальня, онсам говорил.

– Ну да, следовало ожидать… – фыркнуладевушка. – Вам, часом, не взбрело в голову, что это дает вам какие-тошансы?

– Ну что вы, – уныло отозвался д’Артаньян. –Разумеется, вы холодны, как лед… Вы, часом, не происходите ли из страныгипербореев? Мне про нее рассказывал один моряк. Там по полгода нет солнца, ивсе жители это время спят в снегу, и женщины у них холодны настолько, что вбуквальном смысле замораживают неосторожного пришельца до смерти, если емувзбредет в голову…

– Ничего подобного, шевалье. Я родом из Лотарингии.Правда, долго прожила в Англии, я уже рассказывала…

– Ну, тогда мне все понятно. Это из-за проклятыханглийских туманов…

Анна посмотрела на него с лукавым любопытством:

– Милейший д’Артаньян, неужели вы считаете себянастолько неотразимым, что любая женщина обязательно должна пасть вам вобъятия, едва вы этого захотите?

– Да что вы! – сердито насупилсяд’Артаньян. – Никогда не думал о себе таких глупостей, не говоря уж о том,чтобы утверждать такое вслух… Просто я люблю вас, простите за откровенность, иготов это повторить снова и снова. Черт возьми, ну так уж сложилось, что я – неВандом, не Граммон, не Конде, Куртанво, Барада![2] Нет уж, за деБатцами, д’Артаньянами и де Кастельморами такого не водилось отроду!

– Дорогой Шарль, но ведь следовало бы ещепоинтересоваться и моими желаниями…

– Вы любите кого-то?

– А какое право вы имеете задавать такие вопросы?

– Право любящего.

– Ох! – непритворно вздохнула Анна. – Честноеслово, в толк не возьму, когда я только успела внушить вам такую страсть…

– А разве для этого нужно время? – искреннеудивился д’Артаньян. – Это как удар молнии, вот и все! Мне хватило одноговзгляда в Менге, чтобы потерять покой навсегда…

– Вы слишком молоды, отсюда все и происходит…

– Ну, вы ненамного меня старше, – сказалд’Артаньян.

– Это другое. Женщина, даже если она по годам старше надва-три года, на деле старше лет на двадцать… Я была замужем, Шарль, я вдова, уменя есть сын…

– Черт возьми, выходите за меня замуж, и он будет имоим!

– А вам не рано ли думать о женитьбе?

– Да в Беарне за моими ровесниками порой уже семенитцелый выводок детворы! Анна, я как-никак не наивный мальчишка… Простите заоткровенность, в Париже у меня хватило времени и случаев, чтобы набратьсяизрядного опыта… Бывали по– беды…

Сидевшая напротив девушка прищурилась так загадочно инасмешливо, что д’Артаньян невольно вспомнил котов кардинала.

– По-моему, – протянула она с хорошо скрытойнасмешкой, – ваши парижские победы могли бы разделить с вами очень ужмногие… идет ли речь о Мари де Шеврез, королеве парижских шлюх, или этой вашейЛуизе. Я уж не говорю о девицах из квартала Веррери…

– О, вы ревнуете! – вскричал д’Артаньян. –Приятно слышать! Скажите, что вы ревнуете!

Она рассмеялась:

– Шарль, вы неподражаемы… Если так пойдет и дальше, выменя просто вынудите в вас влюбиться в ответ…

– Что я должен для этого сделать, Анна? –воскликнул он, себя не помня от надежд, ударивших в голову, словно выдержанноевино.

– Прежде всего – исполнить в точности поручениемонсеньёра.

– И тогда вы…

– Не ловите меня на слове, Шарль. Это ничего еще небудет значить. Признаюсь, вы мне нравитесь. В вас, простите за откровенность,присутствует то сочетание детской наивности и самого беззастенчивого разгула,что никогда не оставляет женщину равнодушной… Сидите смирно! У вас такой вид,словно вы готовы на меня наброситься, как дикий лесной человек… Вы мненравитесь, повторяю, но это ничего еще не значит. Уж простите, но я не Мари де Шеврез.Кое в чем я ужасно медлительна… И жизнь нанесла мне несколько тяжелых ударов,вкупе с разочарованиями…

– Значит, у вас никого нет! – ликующе воскликнулд’Артаньян. – И не отрицайте, я это чувствую! Влюбленный человекстановится провидцем, верно вам говорю!

– У меня действительно никого нет. Но это опять-такиничего не значит…

– Дайте мне только шанс!

Ее глаза загадочно смеялись в зыбком полумраке, пронизанномколыханием теней:

– А разве я лишила вас шанса? Что-то не припомню…

– Вы играете со мной по всегдашнему женскомуобыкновению, – сказал д’Артаньян, которого бросало то в жар, то вхолод. – Ах, как вы со мной играете…

– Быть может, самую чуточку… Шарль, ну остыньте вынемножко, прошу вас! Наверное, все дело в том, что прежде вам попадалисьисключительно доступные дамы, – иронично подчеркнула она последнееслово. – Скажите по совести, вам приходилось когда-нибудь по-настоящемуухаживать за женщиной? Или всегда складывалось так, что в ответ на вашинедвусмысленные стремления очень быстро следовало быстрое, откровенноесогласие? Ну что вы опять хмуритесь? Я права?