Книга Тиканье часов - Герберт Осбери

— Приёмной дочери, — сказал Болтон. — Он не удочерил её официально, хотя она взяла его фамилию, чтобы угодить своей матери. На концертной сцене она стала известна как Хелен Уолтон, и ей было бы затруднительно сменить фамилию. Но она ему не родственница. Это было бы законно.

— Да, — сказал инспектор. — Насколько это возможно, это было бы законно. И вот тут, — продолжил он, — есть достаточный мотив и для МакДоннелла, и для мисс Уолтон. Это самый популярный мотив в мире. Он стоит за большинством наших самых громких убийств — двое мужчин и одна женщина.

Он некоторое время изучал список имён.

— Вы говорите, что Уолтон покинул отель «Белфорд» примерно в то же время, когда МакДоннелл уехал отсюда, привезя мисс Уолтон домой. Расстояние не такое уж большое; интересно, встречались ли они?

— МакДоннелл говорит, что нет, — сказал детектив Болтон.

— Что ж, — сказал инспектор, — по крайней мере, мы установили возможный мотив как для мисс Уолтон, так и для её продавца облигаций. Если они убили Уолтона, то, вероятно, действовали следующим образом: МакДоннелл выстрелил в него, затем ударил дубинкой, а затем ударил мисс Уолтон, стараясь не изуродовать её и даже не повредить кожу. Ранее один из них, возможно, зашёл в комнату китайца и накачал его наркотиками.

— Это правдоподобно, — согласился Уокер.

— Я предлагаю, — сказал Конрой, — исходить из предположения, что преступление было совершено кем-то, чьё имя указано здесь. Насколько нам известно, это единственные люди, у которых была такая возможность; если мы узнаем, что у других была такая возможность, мы можем добавить их имена, и я буду расспрашивать и их, когда буду говорить с этими. Я собираюсь поговорить с ними вместе, здесь, в этой комнате, где было совершено убийство, и пусть каждый услышит, что скажут другие.

— Когда? — спросил Болтон.

— Я не знаю. Я хочу всё подготовить. Сначала я хочу поговорить наедине с мисс Уолтон, а затем с китайцем, хотя с ним я могу подождать и допросить его здесь вместе с остальными. Я полагаю, вы сделали, как я вам сказал, и кратко опросили их?

— Всех, кроме мисс Уолтон и Ли Синга, — сказал Уокер, — но небрежно, как будто это не имело большого значения. Мы сказали им, что убеждены в том, что это дело рук грабителей.

— Правильно, — сказал инспектор. — А теперь не приближайтесь ни к кому из них. Поработайте с их окружением и узнайте о них всё, что сможете, но не разговаривайте с ними. Может быть, нам удастся заставить кого-нибудь понервничать. Нервный человек очень опасен для самого себя. В какой больнице китаец и мисс Уолтон?

— В больнице Рузвельта, — ответил Болтон.

— Позвоните туда, — отдал распоряжение Конрой, — и спросите, как скоро я смогу поговорить с мисс Уолтон и когда китаец сможет покинуть их стены.

Детектив Болтон вернулся через несколько минут и сказал, что мисс Уолтон и Ли Синг пришли в сознание и что последний может покинуть больницу, когда пожелает. Он полностью выздоровел, хотя всё ещё был слаб после действия наркотического вещества. Мисс Уолтон была в удовлетворительном состоянии; она не получила серьёзных травм и будет выписана в течение суток, если полиция не пожелает задержать её подольше. Её можно допросить в любое время; доктора не думают, что шок от беседы причинит ей вред.

— МакДоннелл там с ней, — сказал Болтон.

— Хорошо, — сказал инспектор. — Теперь вы с Уокером поспешите в больницу. Скажите им, чтобы они отпустили китайца, когда он захочет, и когда он уйдёт, вы последуете за ним. Уокер, вы останетесь там, пока МакДоннелл не уйдёт, и посмотрите, куда он направится, но не разговаривайте с ним. Вам не следует упускать его из виду, потому что он ещё не разговаривал с вами и не узнает в вас детектива. Вам нужно будет подобраться к нему как можно ближе. И, Болтон, не разговаривайте с Ли Сингом. Просто проследите, куда он направляется, и когда он туда доберётся, если только это не этот дом, потом позвоните мне в больницу. Скорее всего, он навестит кого-нибудь из своих друзей, и я хотел бы знать, кто они такие. Я поговорю с мисс Уолтон после того, как ещё раз осмотрю эту комнату.

Однако инспектор Конрой не сразу приступил к осмотру. Вместо этого он долго сидел за столом, надвинув шляпу-котелок на глаза, зажав сигару в зубах и быстро барабаня пальцами по полированному тиковому дереву. Он тщательно перебирал в уме все улики, которые были получены, и взвешивал всю информацию, ценную и интересную, но не подлежащую рассмотрению в качестве юридического доказательства в суде, которую удалось раскопать двум детективам. В частности, он рассматривал вероятность того, что убийцей, как он надеялся и подозревал, был один из тех, чьи имена были указаны в списке.

Ему казалось, что, теоретизируя, как он делал это в случаях с мисс Уолтон и Гарри МакДоннеллом, и логически развивая каждую мелочь, он мог бы установить мотив практически для каждого из тех, чьи имена так или иначе фигурировали в этом деле. Он решил, что у Калинетти, Джеймисона, Коулмана, Керриган, миссис Джексон, самого Джексона и, возможно, у всех остальных могли быть веские причины для убийства Уолтона. Слышали, что Калинетти угрожал своему работодателю; у него был латинский темперамент, быстрый, легковозбудимый и эмоциональный, и, возможно, были и другие ссоры, которые раздули негодование печника в пламя активной ненависти.

Миссис Джексон, возлюбленная покойного, если дать мягкое и благожелательное толкование её отношениям с ним, вполне возможно, затаила злобу на своего возлюбленного. Во-первых, он, возможно, пообещал жениться на ней после того, как она развелась с Джексоном, а затем не смог этого сделать. Или же он мог пообещать ей жемчуг и драгоценности, а затем отказался их предоставить; такие обстоятельства, усугублённые ментальными ограничениями, которые всегда поражают женщину, бросающую вызов условностям, и которые она никогда не сможет полностью преодолеть, могут очень легко довести представительницу её типа до убийственной точки. Уолтон также был вовлечён в романы со многими другими женщинами; миссис Джексон была лишь его последней возлюбленной. Никто так хорошо, как полицейский, не осознаёт истинность банальной поговорки о том, что «ад не имеет такой ярости, как женщина, которой