Книга Конфидентка - Роман Евгеньевич Суржиков

- Готов на все, кроме того, что выше моих сил!

Она отбросила веселье, придала голосу предельную строгость.

- Поклянись, что сохранишь в тайне наш разговор.

- Клянусь всеми Прародителями!

Роуз знала хитрости семинаристов. Клятва всеми сразу – не клятва вовсе. Прародителей много, есть среди них и мягкие добряки. Если нарушишь слово, хоть у кого-нибудь да вымолишь прощение.

- Нет уж. Клянись Праотцом Вильгельмом, безжалостным к лжецам.

- Прости меня, Роуз, не хотел лукавить, просто по привычке… Клянусь Вильгельмом, что сохраню твою тайну.

Тогда она раскрыла сумку. Удобнейшая вещь: вроде заплечного мешка, но украшена и вышита по-дамски. Без ущерба для красоты можно носить с собой столько всего!..

Из глубин сумки Роуз извлекла тряпичный сверток.

- Загляни внутрь, только осторожно, чтобы никто не видел.

Колин отогнул уголок.

- Какие-то инструменты… Дева божья, ты собралась в подмастерья?

- Воровской набор, - прошептала Роуз.

- Откуда взяла?! Неужто украла? Похитила у воров?! Ты превзошла злодеев в их собственном ремесле! О, боги, сколь многого я о тебе не знал!

- Тише, тишшше! – Зашипела Роуз. – Ничего я не крала. Купила у мастера особых ремесел. Отец продает вина всему городу, а ему я помогаю, вот и знаю разных людей…

- А деньги откуда?! Ты – тайная богачка!

- Честно заработала на службе у отца… Колин, не сбивай меня! Я просила права Мириам для того, чтобы войти к Дэвиду и передать ему отмычки. Тогда он смог бы бежать!

Разинув рот, Колин уставился на девушку.

- Защити меня Глория!.. Передо мною - тайная злодейка, сумрачный гений преступного мира! Уж и не знаю, доживу ли до завтрашнего дня…

- Прекрати. Я ничего не сделала – аббатиса испортила все. А если б я смогла, то и тогда не стала бы злодейкой. Ты знаешь лучше всех: Дэвид невиновен!

- Это верно, как дневники Янмэй… Тогда выходит, ты – благородный разбойник, защитник невинных. Я рад знакомству, миледи. Буду знать, к кому идти за спасеньем в беде!

Роуз не выдержала:

- Да поглотит вас тьма, сударь. Я сожалею, что рассказала. Верните инструменты.

- Прости меня, прости! – Взмолился Колин. – Я просто не справился с удивлением. Не каждый день встретишь юную леди, готовую вскрывать замки! Но теперь я овладел собою и скажу серьезно. Так же серьезно, как Вильгельм говорил о Перстах: смертная, твой план очень глуп! Конечно, Дэвид невиновен, но если сбежит, взломав замок, то все сочтут его злодеем. Ему не будет места ни в семинарии, ни в церкви. Дэвид этого не переживет.

Роуз прикусила губу:

- Верно, Колин. Я не подумала сразу, а ты совершенно прав: Дэвида нужно не выпустить, а оправдать.

Она помедлила. Колин воскликнул:

- Ну, не томи! Лик твой лукавый выдает наличие нового плана. Говори: что надумала теперь?

* * *

Черная карета въехала в ворота обители. Кучер остановил коней на площадке перед храмом, где выстроились, словно почетный караул, все шестнадцать монашек. Два человека при искровых шпагах соскочили с облучка. Один распахнул дверь кабины, другой объявил:

- Его светлость Дариус Хайтауэр, эмиссар Церкви Праматерей.

Монашки хором откликнулись:

- Долгие лета!

Аббатиса шагнула навстречу мужчине, что вышел из экипажа. Вот с этой первой минуты все и не заладилось.

Мать-настоятельница была еще не стара и довольно хороша собою. Щеки круглились от доброй монастырской пищи, губы краснели, глаза не утратили блеск. Устав позволял служительницам Софьи использовать украшения, и аббатиса прибегла к сему праву. Надела ожерелье и браслет, усыпала пальцы перстнями, подвела ресницы, припудрила щеки. Она полагала: даже самый суровый мужчина немного смягчится при виде женской красоты. Увы, она ошиблась.

Эмиссар был черен с ног до головы. Ни один проблеск не нарушал строгости одеяний. Черная ряса резко подчеркивала худобу: впалые щеки, костлявые пальцы, жилистую шею в кольце воротника. Тяжелый лоб нависал над щелочками глаз. Тонкие губы застыли кривой линией, намертво запечатав выражение упрека. Эмиссар был из тех служителей церкви, что более всего уважают аскетизм и не знают пощады к любому излишеству.

- Долгих лет вашей светлости, - произнесла аббатиса, мысленно кусая губы.

- Милорд, - рубанул эмиссар. Обежал взглядом блестяшки на теле настоятельницы. – Вырядилась…

- Ваш приезд – праздник для нас.

Он поморщился, кивнул на монашек, выстроенных в параде:

- А эти зачем? Пусть идут.

- Позвольте им взять ваш багаж, милорд. Мы приготовили лучшую комнату…

- Напрасно. Я квартируюсь у приятеля, к вам только по делу. Начнем же.

Аббатиса сказала своим подопечным:

- Ступайте, сестры.

Подняла пальцы ко лбу эмиссара, дабы сотворить спираль. Он встретил движение таким взглядом, что она замерла с поднятою рукой.

- Милорд, вы в обители Софьи Дивотворящей… - Сама заметила, как постыдно дрожит ее голос. – Сии стены пропитаны верою в святое чудо. Благословение, полученное здесь, останется с вами…

- Ну, прошу.

Она завершила спираль, скомкала наспех слова молитвы.

- Вы довольны? – осведомился эмиссар. – Теперь приступим к делу?

Аббатиса повела его к подвалу, в котором содержался Дэвид Аттертон. Но и тут не угодила!

- Ваш город встретил меня глупостью. Толпа семинаристов перекрыла дорогу и стала жужжать про этого воришку. Дорога – не зал суда, а они – не свидетели! Я приказал разойтись, но ослы подчинились не сразу. Я устал от их голосов и от имени Дэвид. Желаю отдохнуть.

- Вина, милорд? Присядьте в беседке, а я прикажу…

Он прошелся взглядом по ее круглым щекам, заметной груди, мягкому животу.

- Отдых достойного человека – это не чревоугодие, а смена вида работы. Отвлечемся от Дэвида. Расскажите про обитель.

О, Софья величавая!.. Именно с показа своих владений аббатиса и хотела бы начать. Ведь дело Дэвида – не самая выгодная тема для начала. Оно выдает пару промашек: дуреха Лизбет оставила студентов без присмотра; Предмет лежал на алтаре, не запертый в сундук. А вот экскурсия по монастырю представит аббатису в наилучшем свете: все чисто, ухожено, в порядке и блеске. Она могла часами рассказывать о том, сколько стараний вложила в эту обитель…

Но теперь, после столь неудачного знакомства, все шло вкось и вкривь. Похвасталась скульптурой в беседке: работа прекрасного мастера, точная копия знаменитой Елены Озерной. Получила выговор: Праматерь должна стоять в храме, а в беседке – местночтимый святой. Показала библиотеку: отдельное здание, светлое, сухое, книги упорядочены и сведены в каталог. Эмиссар заглянул на столы переписчиц:

- Труды Марека