Книга Бред о славе - Дубль Д

лишь только встав с колен.

— Пошли, — оглянул труп. — наша причина здесь оставаться прекратила жить.-

Уложив клинок в ножны, мужчина, с повязкой из собственного плаща и бумажной набивки, уверенно пошёл к выходу, пока оруженосец шёл рядом, то и дело оббегая господина, чтобы посмотреть на больную руку.

Не прекращавшаяся мучительная боль категорически мешала столь же быстрому, как в пути к холму, движению, но пострадавший не подавал виду. Огромное количество кочек и торчащих корней впервые попало в его внимание, как и очевидное осознание, что без жреца-лекаря под боком подобные раны тяжело переносятся и заживают.

Такой дискомфорт был единственным в своём роде, и на протяжении всего пути до этой деревни, ничего столь же ужасного не происходило. В конце концов занимаясь на протяжении множества лет лишь охраной важного лица, с крайне редкими боевыми стычками, любой воин потеряет форму и забудет опыт настоящего сражения, и никакие тренировки его не заменят. Потому, не смотря на свою натуру, не лишённый жажды вызова и триумфа Пастурнариас — не горевал, наоборот, глубоко в мыслях он был рад такой смертельной битве. Простые разбойники да дикие звери не заменят достойного противника и матёрый воин это понимал. Однако победа и удовольствие аккуратно выветривались из организма под давлением боли.

До деревни было далеко. Оправившаяся от недавних слёз девушка, уже радостно перепрыгивала через препятствия, раздражая свободностью движений господина. Угрюмые вздохи доносились из шлема, вместе с паром ещё не остывшей боевой машины. Душа начинала чувствовать вину. Капля за каплей она копилась, пока окончательно не заставила сменить “акробатические выходки” на медленный шаг. Пройдя так несколько минут и прочувствовав всю трудность пути сравнимую с подъёмом по высоким ступенькам, оруженосец вместе с тем не прекращал ощущать горечь хозяина.

Привыкшая ярко доносить свои эмоции действиями, девушка нахмурила брови уперев кулак в подбородок. Издавая едва слышимое мычание, она тем не менее, не отставала от рыцаря ни на шаг, пока наконец не распахнула руки и лицо от радости задумки. Вытянув из рюкзака фолиант и перо, принялась назойливо стучать последним по обложке. Апатично повернувшийся мужчина лишь коротко вопросил — Зачем? — после обернув взгляд на дорогу. Раздосадованный писец вновь забил кончиком по обложке и, увидев на себе внимание, тут же начал преувеличенно имитировать увлечённую запись, в попытке донести мысль.

Рыцарь молчал. Шагая по неровной земле, он будто полностью погрузился в этот процесс, пока наконец не произнёс.

— Хочешь записать ещё историй для книги?

Оруженосец с улыбкой начал кивать.

— Ох, ну…я рассказывал, как мизинцем победил чемпиона рукоборья?

Преувеличенно-наигранно удивившись, писарь погрузился с головой в книгу, прикусив губу, с нетерпением готовясь запечатлеть все в тексте. Оценив старания, мужчина, впервые, неуверенно начал рассказывать, однако, вскоре нескольких предложений, старое — доброе бахвальство уже было не остановить. Лесная тишина отныне была обречена. Низкий голос разносился в бесчисленных направлениях на километры, пока на звук горделивого трёпа возвращалась уникальная атмосфера их приключений, от чего дорога обратно была много короче по ощущениям.

Время шло. Солнце только начало ярко взбираться по голубому плато на вершину к полудню. Но уже и на этом этапе своего восхождения оно умудрялось пробиться лучами сквозь густые древесные кроны, чтобы разлить свой свет на нежно-зелёной земле. В далеке слышны были петухи, своим криков приводившие деревню к жизни. Частокол вырисовывался сквозь громоздкие стволы, мотивируя прибавить шагу. Выйдя наконец на полу-пустое рукотворное поле, где и стояла деревня, рыцарь устремился к воротам, с силой единственной руки распахнув их. Стремительно и слегка агрессивно, он шёл по улочкам. И вот, дойдя до здания трактира, резко встал, чтобы проверить и поправить внешний вид. Откашлявшись, уверенно вошёл в пустующие здание.

— Хозяин на месте?

— А? Да, здесь я.

Донёсся из ближней комнаты сонный кряхтящий голос.

— Тварь больше вас не побеспокоит. Отныне можете спокойно охотиться и выставлять свой скот на выгул.

Трактирщик выбежал в одной длиннющей рубахе да босой ноге к гостю, бросившись кланяться в ноги, не заметив состояния руки.

— Спасибо вам, о милостивый государь! Без вас уготована нам была смерть от голода.

— Смерть более не витает на крыльях чешуйчатых над головами вашими. Обеспокойся же, чтобы каждый в этой деревне был извещён сей новостью и знал, как милостив их ангел спаситель в лике моём.

— Да, господин, уверен, все будут молиться за вас, а — резко прервался он, увидев руку укутанную в порванный плащ со множеством, облепивших некогда золотистые элементы доспеха, чёрных, от впитавшейся крови, бумаг. — ваша рука, о добрая Целия излечи, что с ней? Это ведь монстра дело?

— Ничего серьёзного. Бестия билась изо всех сил, цепляясь за жизнь, даже я не смог углядеть за всеми её ударами.

— Быть может вам принести наших мазей? У нас женщина есть в деревне — Галка, знахарка, от любых болячек находила лекарство, может её позвать?

Прикрыв больную руку здоровой, воин резко прервал трактирщика

— Нет надобности, ты лучше мне жеребца моего выведи из стойла, чтоб готовый был в дорогу он идти.

— Да, государь.

Мужчина быстро метнулся в комнату одеваться.

Рыцарь тем временем вышел на улицу. Яркий свет, контрастировал с глубокой тьмой в корчме, принуждая глаза прищуриться на некоторое время. Голубое небо приятно воодушевляло и побуждало, если и не прогуляться, то как минимум полюбоваться им, выйдя на крыльцо. Боль все ещё напоминала о себе, хоть и не так явно, как изначально. Попытка напрячь руку оказалась, не из приятных, но давала надежду на возможное восстановление конечности, ибо та уверенно откликалась на команды.

Стремительно росло число людей на улице и взгляд каждого устремлялся на перепачканного, но гордо стоящего господина в некогда сверкающей золотой броне. Оглядевшись по сторонам и уловив на себе с десяток взглядов, герой, как пьяница, тянущийся к новому бутылю, вновь вернулся к своему хвастовству, решил сразу оповестить жителей о событии и сразу получить их любовь и авации перед отъездом.

— Внимание жители этой деревни! Я — сэр Пастурнариас, торжественно объявляю вам, что сегодня, моими усилиями, вы были избавлены от иго злого ящера, мешающего вашей жизни и труду. С этого дня, вам больше нечего опасаться, вы свободны!

Новость так приковала к себе всех, что слушатели, как статуи встали на своих местах в неизменной позе, но как только оратор окончил последнее предложение, деревня, вместе со своими жителями резко ожила, сопровождая это радостными возгласами. В воздух тут же полетели шапки, был слышен свист, толпа окружила рыцаря благодаря и иногда задевая руку, от чего приходилось отступать, прикрываясь рабочей.

Оруженосец, тем временем,