Книга Бред о славе - Дубль Д

Дубль Д

Бред о славе

Жеребец брёл по земле.

Склонив голову, уставший, но подгоняемый своим хозяином, он шёл волоча копытами, с железными подковами, по сырой, от недавнего дождя, почве. Голос, без умолку твердящего наездника, для лошадиных ушей становился усыпляющей колыбельной, от чего животному приходилось иногда брать короткие паузы в движении на легкое мотание головой, чтобы вернуться скорее в сознание из подступающего мира снов, пока хозяин не начал подгонять сверх имеющихся сил.

Природа вокруг так же предательски усыпляла. Мягкая влажная земля, не успевшая обратиться грязью, покорно прогибалась под весом лошади слегка засасывая, что хотелось прилечь на этот холодный, просящий тебя остаться, матрас.

Приятные для глаз массивы хвойных и лиственных деревьев шли по бокам от вытоптанной дороги, на расстоянии полуметра, с одной и другой стороны.

Прижатые друг к другу кроны создавали приятные узоры своими ветками и листьями, будто это узоры на скатерти или одеяле, чье предназначение успокаивать и давать уют, только вместо нитей были чередующиеся друг на друге листья и иглы всех форм и размеров.

Проносящиеся лёгкие порывы ветра, слегка раскачивавшие листву, заставляли многочисленные повисшие капли дождя окончательно упасть, создавая расслабляющее сочетание звуков: шуршания зелени и стука капель воды.

— Мороз! — внезапно вскрикнул мужской голос, разбудив уснувшую стоя лошадь, — Ты чего встал? Мы даже половину пути не прошли. Ну, пошёл!

Животное пошло само. Осознавая все недовольство хозяина, нагруженное сверх него грузом вины, оно заставляло себя найти ещё сил для движения.

— Так вот, — торжественно продолжил голос, но резко спал вопрошая. — Надеюсь, ты не записала моё обращение к Морозу?

Слева от коня, ростом еле достигая стремя, шла кучерявая девушка. Она отвлеклась от записи и повернувшись в сторону наездника, медленно покачала головой в стороны.

“Хорошо, так вот! — мужчина вернулся к бахвальству историями своих прошлых побед и геройств.

Огромное разноцветное перо начало скользить по страницам фолианта, который в раскрытом виде был много больше держащей его девушки. Ничуть не отставая от речи рассказчика, забывшего о необходимости дыхания, на лице её не было ни эмоции напряжения, лишь усталость и апатия к своей работе.

Годы проведённые за изучением произведений классиков литературы, истории, обучению искусству рисования, даже театра, ради того, чтобы тебя взяли простым писцом. Обидная судьба, — однако могло быть и хуже. — успокаивала себя девушка.

Но и в таком положении были плюсы. Тот хвастун был не простым рыцарем, решившим, что он достаточно велик, богат и знаменит, чтобы его жизнь пора было записывать в оду. Как раз он действительно был известен и умеренно богат, хоть первое и, на удивление, не очень далеко распространилось, кроме столицы.

Время шло, истории, прерываемые смехом над собственными шутками, и театральными паузами, не кончались, благо и перо не нуждалось в чернилах для работы.

Так бы они и шли, если бы не лошадь.

Навьюченное животное теряло последние силы идти, потому старательно выискивало, хоть что-то похожее на здание, дабы “уговорить” наездника остановиться. К счастью для него, вдалеке лесной тропы, выделяясь на фоне темных красок, виделось жёлто-красное свечение факелов.

Обрадовавшийся зверь рассёк хриплым ржением нескончаемый монолог рыцаря и мощным кивком мотнул массивную гриву в сторону далёких огней.

— Да, что опять с тобой такое?! — произнёс недовольно всадник, повернувшись в желаемую конём сторону.

Отчётливо видневшийся свет заковал на себе взгляд, украв минуту.

— Ясно, — мужчина спешился. — Лентяй ты, Мороз. — Насмешливо высказался он, погладив коня по макушке и перекинув пару длинных прядей гривы на другую сторону головы.

Звук лязгающих доспехов раздался эхом по пустой опушке. Животных здесь будто не было, даже самых маленьких или отважных, не боящихся людей. От этого место казалось вымершим, глухим, лишённым привычного звука леса, оставив от него лишь часть в виде тихого шелеста растений.

Сняв вьюки, перевесив на себя, воин взял, радостную от облегчения, лошадь за поводья, ведя в сторону предполагаемого трактира.

Далекий свет на деле оказался небольшой деревушкой. Малочисленные оббитые соломой деревянные хаты, с таким же малым полюшком для хозяйства, стояли на малом расстоянии друг от друга, что повозка не прошла бы. В центре, на входе с тропы, стояло самое широкое здание, где из окон горел яркий свет.

Привязав поводья к небольшому заборчику, рыцарь вернул вьюки на спину жеребца, а после, поправив шлем и отряхнув доспех с красным плащом поверх, устремил взгляд на входе.

— Скоро буду, не заскучайте.

Широко распахнув дверь с грохотом, для привлечения большего внимания, в проёме появился гордо стоящий рослый мужчина.

Лёгкий страх проявился на лицах посетителей от пугающего одеяния гостя.

Броня, выполненная сочетанием крепкой стали, а также золотого блеска поверх и в обводке на краях каждой детали, представляла из себя: грудной доспех с формой ярко выраженных мышц, выделенных драгоценным металлом, прикреплённые к нему наплечники в форме черепа c чешуйками на концах, пластинчатые птеруги. Полосованные золотом поножи и предплечья также были на концах увековечены черепами окружёнными цветками. За спиной воина свисал красный плащ удерживаемый фибулой формы человеческой руки. Голова была надежно укрыта шлемом, обладавшим высоким красным гребнем идущим прямой линией от затылка ко лбу. А само лицо пряталось за стальной личиной в виде черепа c решётками на месте рта.

Данный вид вполне разумно напугал людей, вместе к этому глубокий голос, слабо приглушённый металлом, добавлял уважения и властности к его обладателю.

— Приветствую вас, крестьяне! Я — Сэр Пастурнариас и я почтил вас визитом в этот поздний час с целью ночлега. Видите ли, дорога моя, — продолжил он вальяжно входя в помещение. — далёка, и я, на пару с верным скакуном и оруженосцем, устали и нуждаемся в мягкой кровати, сытной еде и согревающих напитках.

Под конец обращения он очутился в самом центре заведения и внимания его обитателей.

Небольшая тишина повисла в воздухе, наконец, медленными шагами, будто на убой, из-за прилавка вышел мужчина с почтительной растительностью, закованной в хвост на голове и лице.

— Простите господин, сейчас все будет сделано, вы только не злитесь, у нас в деревне с едой худо.

— Не сезон?

— Ох милорд, как раз наоборот сезон, да другие беды обступили.

Рыцарь с лёгким интересом в голосе наклонился к собеседнику.

— Требую поскорее рассказать все, как только подготовите мне трапезу, заведёте моего коня в стойло и накормите лучшим овсом, а оруженосца пригласите к столу. А это авансом. — в кожаной перчатке с железным кастетом появился, будто из воздуха, мешочек, размером с кулак, радостно