Книга Долгая дорога домой - Дайни Костелоу

девчонка, оказавшись храбрее других, рванулась вперед, схватила лежавшую сверху шаль Розали, скользнула мимо сгрудившихся зрителей и скрылась за городскими воротами. Эмиль взревел и разрядил пистолет примерно в направлении воровки, что никак ее не задержало, но зато рассеяло остальных и вызвало тревожный вскрик из кареты. Однако мародеры вряд ли долго оставались бы в бездействии, и Эмиль понимал, что времени терять нельзя, если он хочет хоть что-то сохранить после этого чрезвычайного случая. Он резко обернулся к кучеру, растерянно стоявшему рядом с лишившимся лошадей экипажем.

— Пьер!

— Да, мсье? — отозвался тот, подходя.

— Быстро идите в город и найдите кого-нибудь с тележкой. Приведите его сюда, мы погрузим чемоданы и отвезем на авеню Сент-Анн. Дайте владельцу тележки вот это, — Эмиль протянул Пьеру золотую монету, — и скажите, что он получит столько же, если доставит чемоданы в целости и сохранности. Оставайтесь все время при нем. — Он подтолкнул кучера к воротам. — Давайте быстрее, а мы тут приберем, пока вас ждем. Шевелитесь, пока все остальное не ушло туда же, куда и лошади.

Пьер неохотно пошел к воротам и скрылся за ними.

— Закутайтесь получше, — сказал Эмиль, обращаясь к дрожащим в карете дочерям. — Он может вернуться нескоро.

«Если вообще вернется», — подумала Розали, снова укутывая девочек одеялами, а Мари-Жанна с Эмилем стали распихивать вещи по чемоданам.

Элен, сейчас уже не такая испуганная в иллюзорной безопасности кареты, спросила:

— Мама, зачем пруссакам нужны были наши лошади? У них своих нет?

— Пруссакам? — Розали глянула на дочь и горько усмехнулась: — Это были не пруссаки, а французы. Национальная гвардия.

Выражение ее лица удержало Элен от дальнейших расспросов. Девочки молча смотрели, как родители и Мари-Жанна собирают вещи, и ждали возвращения Пьера.

И он вернулся сравнительно скоро. Эмиль, стороживший вновь собранный багаж с пистолетом в руке, встал с чемоданов навстречу кучеру и мрачному юному оборванцу, катившему шаткую тележку.

— Говорит, что сделает, но хочет двойной оплаты, — сказал Пьер, кивнув в сторону мальчишки.

Эмиль посмотрел на юнца и торжественно произнес:

— Получишь, если ничего не будет украдено или испорчено.

Мальчишка усмехнулся, и стало видно, что у него не хватает нескольких передних зубов. Несмотря на суровую погоду, из рваных штанов у него торчали голые ноги, тощие как палки. Помимо этих штанов он был одет в пеструю от заплат куртку. На густых спутанных волосах сидела грязная шапка. Ясно было, что этот ребенок всю осаду просидел в Париже, но говорил он вполне самоуверенно:

— Все будет сделано, мсье. Сами увидите.

Мальчишка пережил артиллерийский обстрел и голод, и предложение таких огромных денег за такую простую работу наполняло его радостным предвкушением. Это ж сколько еды можно купить! И согреться вдобавок!

— Как тебя зовут, мальчик? — спросил Эмиль.

Ему очень не хотелось вверять этому парнишке все свое имущество, но выбора не было.

— Жанно, мсье.

— Как же ты, Жанно, собираешься доставить наш багаж на авеню Сент-Анн, чтобы его не захватили мародеры?

— Увидите, мсье, и если пойдете со мной, никого из вас не тронут. Но сперва давайте чемоданы погрузим.

Он говорил так уверенно, что Эмиль кивнул. Втроем с кучером они подняли чемоданы и положили их на шаткую тележку.

— Теперь одеяла, мсье.

Эмиль, не задавая вопросов, достал одеяла из кареты, велев Розали и Мари-Жанне выходить с девочками.

Жанно взял одеяла и закрыл ими чемоданы. Они лежали рядом, два продолговатых прямоугольника, тщательно укрытые. Потом Жанно повернулся к Розали:

— Мадам, эти юные особы пусть идут рядом с вами, а вы следуйте за мной. Вы за ними, — обратился он к Эмилю, — а вы, — это Пьеру, — поможете мне толкать тележку: я один не справлюсь.

Последнее было слишком очевидно. Сила этого мальчика заключалась в характере, а не в иссушенном теле, и основная нагрузка досталась кучеру, но Пьер не стал спорить.

Все заняли места, которые указал Жанно, и взрослые вдруг поняли, что этот уличный мальчишка знает то, чего не знают они, что сейчас они войдут в чужой город, а не в тот Париж, из которого так весело уезжали восемь месяцев назад. Девочки были слишком ошеломлены страхом и скованы холодом, так что могли только молча повиноваться и ждать, пока все закончится.

Более не замечаемая национальными гвардейцами процессия миновала ворота, оставив покинутую карету за стенами на милость мародеров, уже кравшихся обратно.

Вот так и вернулась в Париж семья Сен-Клеров — усталая, пешком, толкая пожитки перед собой на тележке.

Снова вспомнив жуткие истории Анны-Мари, Элен шла за этим мальчиком, Жанно, вдоль узких мощеных улиц, иногда настолько тесно сжатых с двух сторон высокими домами, что это было как идти по темному гулкому коридору. Ноги оскользались на грязной дороге, покрытой слизью отходов животных и людей, издающей неописуемое зловоние, от которого по временам готово было отключиться сознание. И только следуя за Жанно с его дребезжащей тележкой, шли они дальше. Элен постоянно приходилось бороться с тошнотой, видеть лишь идущих впереди мужчину и мальчишку, не смотреть на грязь под ногами и цепляться за руку матери, чтобы не упасть. И все это время она чувствовала, что за ними следят, ощущала взгляды невидимых глаз из дверных проемов, из окон, из темноты. По улицам шлялись странные люди, они ныряли в здания, возникали из переулков, и каждый раз, когда кто-нибудь приближался, Жанно кричал:

— Осторожно, не подходите! Горячка! Болезнь!

Путь расчищался, и можно было двигаться дальше. Но наконец группа посмелее — или сильнее влекомая голодом и жадностью — загородила им путь и не отступила от криков Жанно.

— Ну-ну, топ brave[1], что у нас тут?

Предводитель шагнул вперед и потянул прочь одеяло. Жанно стащил с головы шапчонку и, нервно сминая ее в руках, быстро заговорил:

— Всего лишь два гроба, мсье. Пока что у нас только двое умерли, но вот у бабушки, — он небрежно махнул на Мари-Жанну, — горячка, ее начало трясти, и она сама может оказаться в тележке раньше, чем мы приедем.

Человек шагнул назад, но был по-прежнему в сомнениях. Он показал на Сен-Клеров:

— А это кто такие, жирные и хорошо одетые? Не может быть, чтобы они последние полгода жили в Париже.

Эмиль потрогал пистолет под пальто, готовый стрелять, если этот человек не отступит, но юный Жанно, решительно настроенный сохранить полученные деньги и получить обещанные, знал, что сейчас его счастье нерасторжимо связано с этой благополучной семьей, сдуру вернувшейся в город, и был готов к ответу.

Он тоненько засмеялся:

— Правда, правда, но они тоже умрут, потому что мы все были три дня заперты