Книга Долгая дорога домой - Дайни Костелоу

о чем-то его спрашивая. Все пассажиры кареты застыли в испуганном ожидании после слов Элен:

— Это солдаты. Один с папой говорит.

Эмиль предъявил разрешение на поездку, полученное от майора Шаффера, и немецкий офицер после короткого разговора пожал плечами и махнул рукой своим людям, чтобы продолжали движение. Те рысью объехали карету с двух сторон, и девочки смотрели на них в окна. Луиза с большими от удивления глазами помахала рукой, и, как ни поразительно, один из немецких солдат улыбнулся и помахал в ответ.

— Луиза! — в ужасе крикнула Клариса. — Это же враги!

— А этот был хороший, — безмятежно заметила Луиза. — Он же не враг, правда, мама?

— Луиза, он немец, — ответила Розали. — Но, возможно, он добрый человек. Может быть, у него даже есть маленькая дочка, такая как ты.

— У немцев бывают маленькие дочки? — всерьез заинтересовалась Луиза.

— Конечно, бывают! — свысока воскликнула Элен, хотя, вопреки ее утверждению, мысль о том, что у немцев имеются семьи, была для нее абсолютно нова и даже несколько трудна для восприятия. Немцы или пруссаки — это буйная армия, вторгшаяся во Францию и разлучившая Элен с братьями.

Эмиль Сен-Клер снова подъехал к окну, Розали опустила стекло, и муж спросил:

— Как вы тут? Мы уже недалеко от ворот.

Жена ответила, что нормально, и Эмиль велел Пьеру ехать дальше. Карета снова начала мучительное продвижение.

Элен с жутким интересом, смешанным с ужасом, глядела в окно, ожидая увидеть описанных Анной-Мари ходячих скелетов, но ни одного не заметила. Наконец карета остановилась, и девочка долгую минуту могла только радоваться, что больше не трясет. Выглянув в окно, чтобы понять причину остановки, Элен увидела, что они уже у стен Парижа и ждут возле ворот. Потом громкие голоса привлекли к возникшему спору внимание всех пяти пассажирок. Слышно было, как папа сердито что-то говорит, а кто-то другой кричит в ответ. Элен и Кла-риса привстали, вытянув шеи, пытаясь разглядеть, что происходит, но были усажены матерью на место.

— Девочки, пожалуйста, сидите спокойно и ждите, пока ваш отец поговорит с привратником. Все, что вам полагается знать, папа вам, без сомнения, сообщит. — Розали высказалась резче, чем намеревалась, — страх обострил ее речь. Она и сама тоже напрягла слух, пытаясь понять причину задержки.

Однако неведение длилось недолго. Эмиль Сен-Клер вернулся к карете и открыл дверцу. На лице его полыхала едва сдерживаемая ярость, и он произнес тихим, сдавленным голосом, присущим ему в минуты гнева:

— Дорогая, я должен попросить вас всех выйти из кареты на минутку, если не трудно.

Шагнув в сторону, Эмиль предложил жене руку, помогая спуститься по ступенькам, потом необычайно заботливо взял на руки каждую из дочерей и осторожно поставил на землю рядом с матерью.

— И вы тоже, Мари-Жанна, — сказал он, заглянув в карету, и даже протянул руку старой няньке, неуклюже вылезавшей наружу. Потом обернулся к солдату, который лениво стоял у ворот, и гневно бросил: — Ну теперь, я надеюсь, вы удовлетворены? Наше разрешение на поездку у вас в руках, все перечисленные в нем стоят перед вами, и сейчас, с вашего позволения, мы хотели бы въехать в город и мирно добраться до своего дома.

Солдат шагнул вперед, все так же держа в руках подорожную Сен-Клеров. Элен, вспомнив россказни Анны-Мари, подалась ближе к матери и вцепилась в ее плащ. Розали инстинктивно притянула к себе детей и взглядом в-упор встретила приближающегося солдата. Лицо у нее было бледным и спокойным, голова гордо поднята. Элен уставилась на солдата. «Значит, это и есть пруссак», — подумала она. Вид довольно свирепый. Лицо потемнело от щетины, мундир грязный и кое-где требует починки. Солдат шел к ней, протягивая руку, и Элен отпрянула, сжавшись. Солдат опустил руку и обратился к матери:

— Ваши дети, мадам? Будьте добры назвать их имена.

Розали перечислила имена, и солдат демонстративно сверил их с подорожной.

— Благодарю вас, мадам. Соблаговолите минуту подождать.

Он подозвал другого солдата, и они вдвоем небрежно обыскали карету. Семья стояла на холоде, ожидая. На Луизу вдруг навалилась накопившаяся усталость последних дней, и девочка стала плакать. Даже резкое замечание отца не заставило ее успокоиться. Розали обняла дочку и начала успокаивать, не замечая нарочито мрачного высокомерия солдат, копающихся в вещах путешественников в поисках чего-нибудь спрятанного.

Не удовлетворившись обыском кареты, они заставили кучера Пьера сойти с козел, отвязали от кареты два чемодана, открыли их и тщательно обыскали, бросая вещи Сен-Клеров в грязь или небрежно кцдая в кучу.

Эмиль Сен-Клер стоял неподвижно, охваченный ледяной яростью. Вся семья, дрожа от холода и унижения, смотрела, как вываливают на дорогу их личные вещи. В конце концов солдат обернулся и буркнул:

— Можете продолжать путь.

— Посади детей в карету, Розали, — очень тихо попросил Эмиль, стараясь сдержаться, — а потом мы с тобой и Мари-Жанной уложим чемоданы.

Розали повернулась к карете, но была остановлена тем же солдатом:

— Ваши лошади реквизированы, они нужны нам. Можете идти пешком.

Холодное презрение в голосе вояки переполнило чашу терпения Эмиля, и он взорвался:

— Как вы смеете отбирать моих лошадей! По какому праву?! Вы прервали наш путь, несмотря на письменное разрешение на поездку — видимо, не смогли его прочесть? Вы обыскали карету, рылись в наших вещах и думаете теперь, что имеете право отбирать лошадей? Мы без них ехать не можем! — С этими словами он шагнул вперед и взялся за уздечку своего коня, стоявшего возле кареты.

Тут же, откуда ни возьмись, появились еще пять солдат, и Эмиль оказался в кольце винтовок. Мгновенно наступила абсолютная тишина, и Элен отстраненно, нереально увидела эту сцену как фотографию: отец застыл под прицелом. Потом он медленно убрал руку от морды коня и отступил на шаг.

— А карета? — спросил он тихо, снова овладев собой.

Возмущаться значило бы лишь навлечь новые опасности на свою семью.

Солдат пожал плечами:

— Она нас не интересует.

Он отдал своим людям приказ выпрячь лошадей и отвернулся, оставив семью Сен-Клеров одиноко стоять перед воротами.

Эмиль, все еще стараясь подавить ярость, вызванную унижением, обернулся к жене.

— Боюсь, придется идти пешком, — сказал он.

— А как же багаж?

Розали посмотрела на два пустых чемодана, на их содержимое, валявшееся в беспорядке.

Эмиль, овладев собой, ответил спокойно:

— Не волнуйся, дорогая, я что-нибудь придумаю. Теперь возьми детей и сядь в карету, чтобы не мерзнуть, пока мы не отправимся.

Три девочки, как во сне, двинулись к обездвиженной карете и влезли внутрь, спасаясь от уличного холода. Вокруг уже собралась горстка зрителей, молча рассматривающих странную группу и ее рассыпанный багаж. Одна тощая