Книга Ржевский 4 - Семён Афанасьев

я трупом валялся? Когда мне лёгкие сожгли?

— Ага.

— Хороший удар, — Ржевский задумался, потом выдал. — Знаешь, я понял разницу в подходах. Если масса тела маленькая, как у тебя или у твоих стройных соотечественников, а из подручного оружия — только эти ваши палки на верёвке, то возможно стратегия использования ноги в качестве основного поражающего элемента против конника и неплоха. Не сильно умно завернул?

— Нормально… У тебя ж предок кавалерист! — сообразила она в следующую секунду, пытаясь проанализировать конкретный пример глубже. — Ты конную тему должен хорошо знать!

— Ну, положим, моего предка уже не спросишь, — рассудительно заметил блондин. — А я в седле в жизни не сидел. Мне кажется, выбивание всадника из седла ногой в прыжке — это, во-первых, если всадник и конь без доспеха. Только против лёгкой конницы сработает.

— А во-вторых? — она видела, что он опять мнётся и опять чего-то недоговаривает.

— Ну, у кого тело слабое, тот вынужден изощряться, — нехотя пояснил Ржевский. — А если ты кулаком разбиваешь кубический фут Королевского Мрамора, подброшенного в воздух, — он красноречиво хмыкнул. — То… Я коня могу кулаком убить, мне против всадника нет нужды подпрыгивать. Я седока и так из седла добуду.

— У тебя очень закалённое тело, — согласилась Шу. — Прямо как живая иллюстрация старинных трактатов, в которые никто уже не верит.

— И голова, — серьёзно продолжил Дмитрий. — К каждому закалённому кулаку должна прилагаться в три раза более закалённая голова.

— Это постулат твоей школы? До-дзё, в котором ты тренировался?

— Да, первейшая аксиома. Её инструкторы новичкам прежде азбуки вбивают. Сорри, сенсэи, — поправился он. — У вас есть какой-нибудь квалификационный экзамен на разбивание твёрдых предметов?

— Тамэсивари? — она задумалась. — Канонизированно — нет. Так, как дополнение к турнирам. Квалификационные экзамены у нас состоят из спаррингов.

— Спарринги — то вторая часть. Само собой, потому что культура движений и техника тоже роляют… Но перед допуском к спаррингу есть первая часть теста. Она, кстати, и по деньгам недешёвая, — ухмыльнулся товарищ, что-то припомнив.

— Расскажи?

— Любая ударная поверхность, — он сжал кулак, — должна держать нагрузку не только в субмаксимальном режиме, но и в крейсерском. Причём одну и ту же нагрузку.

— Не поняла? — Шу нахмурилась.

Друг вроде говорил по-японски, каждое слово в отдельности было понятным — но в сумме смысл не ловился.

— Разбила ты кулаком кирпич в воздухе, — вздохнул Ржевский. — Самый обычный белый силикатный кирпич…

— Хороший уровень. Очень хороший уровень, — перебила азиатка. — Первый дан наверняка за плечами.

— Вот. Так и думал, что у вас на этом всё.

— А у вас?

— А у нас этот экзамен длится полчаса. — Партнёр по бизнесу помолчал и добавил, — для правой руки. Потом полчаса для левой. Потом полтора часа для головы. Ещё — локти, колени, пятки, рёбра ладоней, основания ладоней, но это всё опционно.

— Ты полчаса разбиваешь кирпичи только правой рукой⁈ — удивилась она.

Ничего себе. Как такое возможно.

— И полтора часа головой, — весело подтвердил Ржевский. — Только не кирпичи, кирпич даже ребёнок разобьёт.

Норимацу могла бы поспорить, но не стала: в такие моменты постигшего глубочайшие мудрости Пути надо слушать молча, а не перебивать якобы на равных.

— Мраморные монолиты, — продолжил товарищ. — В идеале — белый пиленый мрамор. Он попрочнее силикатного кирпича будет.

— Если не в идеале? — ей было не просто интересно.

Она понимала, что напарник сейчас делится примерно тем же, что стоит столько же, сколько и участок земли, который он на неё переписал.

Только в отличие от пары драгоценных антикварных домов в Золотом Квадрате, это знание было вообще бесценным — землю теоретически можно как-то купить.

— Если не в идеале, значит, ты из бедной семьи, — вздохнул Дмитрий. — Значит, пиленый мрамор тебе не по деньгам. Тогда гранит можно, он подешевле будет. Но в нём песка много, — товарищ опять что-то припомнил и поморщился. — Гранит — это чит, если честно. Его и четыре часа можно стоять да разбивать без вреда для здоровья.

— Дай скажу, что поняла, — японка положила пальцы на локоть друга, останавливая его тираду. — Человек приходит на экзамен и полчаса разбивает в полёте правым кулаком пиленые мраморные кубики. Правильно?

— Ага, примерно вот такие, — Дмитрий показал руками. — Строго кубический фут, это канонический размер.

— Фигасе, — впечатлилась Норимацу.

— И бросают их с интервалом не больше полутора секунд, — продолжил товарищ. — Как правило, секунда — секунда и две десятых, это важно.

— Какая колоссальная нагрузка.

— Ударная поверхность, — напомнил Ржевский, снова сжимая кулак. — Боевая, по вашему. Физика процесса такая: по мере эксплуатации под любой механической нагрузкой любая поверхность разрушается. Грубо говоря, ты можешь чудесно разбить десять тысяч кирпичей, но на каком-то этапе регенерация в теле начнёт подвисать: сосуды забьютс…

— Я понимаю. Да.

— Вот полчаса с бросками мрамора через секунду — это хорошая нагрузка для одной поверхности. Если твой кулак поразил не менее девяноста девяти процентов целей, значит, экзамен ты сдал.

— Хренасе. — Она даже употребила слово не из своего лексикона. — И это только правая рука?

— Конечно! Ты же должен знать ресурс своего организма в бою!

В принципе, логично. Он прав где-то.

Ничего себе, насколько одновременно высоки и глубоки, как оказывается, вершины Искусства.

— А голова — полтора часа, — фыркнул весело Ржевский, по новой что-то припоминая. — Все остальные поверхности — тридцать минут, а голова в три раза больше.

— Почему? Хотя теперь понятно, каким образом ты боевые нунтяку лбом ломаешь.

— Лоб — самая прочная кость, наибольшее содержание кальция, плюс естественный угловой изгиб броневого формата, — он провёл пальцем от брови до затылка. — Если учитывать наклон кости и соотношение коэффициентов прочности, головой можно в пять раз лучше, чем кулаком, разбивать. Только к ней хорошие мышцы не подведены и шея коротенькая и не гибкая — не ударишь нормально, — добавил он разочаровано. — На себя дёргать приходится и на встречных курсах лупить.

— А как ты тогда мрамор головой бьёшь? Если ею размахнуться нельзя? Разбегаешься и в прыжке? — недостойно пошутила на очень серьёзную тему Норимацу. — Да-дах лбом в каменный кубик?

И тут же пожалела о своём длинном языке.

Товарищ, впрочем, не обиделся:

— Зачем? Стоишь на месте, с лбом наперевес, как с алебардой, за целью не бегаешь. Тебе на голову бросают эти мраморные блоки. Ассистент хороший, как правило твой товарищ, скорость и энергия броска соответствующая.

Шу впечатлилась не по первому разу:

— Так у вас на экзамене тебе с разносом полторы секунды полтора часа в лицо камни летят⁈

— Ну да! — живо закивал Ржевский. — Чтоб лоб подставлять удобнее было! Знаешь, такое нудное занятие, — он неожиданно шмыгнул носом. — Там секундный таймер висит всегда. Вот стоишь ты, бьёшь, бьёшь, бьёшь — надоело уже! Пару рассечений поймал, каменная крошка кожу расцарапала! Смотришь на часы — блииин, а только пятнадцать минут прошло. И тебе ещё пять раз по столько геройствовать.

Она даже не нашла, что сказать. Было страшно представить, что в той клановой школе вытворяют с теми, кто родом из менее знатных семей, чем он.

— Хотя результат того стоит, — признала японка вслух, неожиданно для себя прислоняясь к Дмитрию и на мгновение укладывая голову виском ему на плечо.

— О чём задумалась? — блондин озадаченно покосился на неё, старательно отодвигаясь.

— О вашей семье, кроме прочего, немало говорят как о бахвалящихся самцах. Знаешь, я раньше думала, что доля правды в тех словах есть…

— А сейчас?

— А сейчас считаю, что люди просто не всегда были готовы поверить в недостижимые высоты вашего мастерства. Мне уже в нескольких чатах сказали, что разбившихся о голову боевых окинавских нунтяку не бывает, — призналась она. — Не смогла удержаться, поделилась рассказом, извини.

— Да без проблем, — отмахнулся блондин. — Тоже мне, секрет… Мне кажется, те, кто не поверил, просто не понимают разницы между упругостью дерева и прочностью камня, — предположил он серьёзно в следующую секунду. — Дерево в качестве оружия — это так, паллиатив. По бедности, если под рукой ничего нет, если из плена бежишь голый и босой — тогда и эти ваши палочки для обмолота риса оружие. Но сломать деревяшку гораздо легче, чем камень, поверь. Я в физике хорошо ориентируюсь.

— Чего ж не поверить, если сама видела, — вздохнула Шу по-русски. — А вот другим твоих предков за работой, видимо, наблюдать не довелось. Вот они и не верили на разных этапах.

— Возможности нашего тела безграничны, — партнёр задумчиво посмотрел на неё. —