Книга Пленники солнца - Юлия Герман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Пчёлка, — сказал чуть мягче, почувствовав стену, начавшую выстраиваться между нами. — Ты знаешь, что я рядом, верно?
Тихо кивнув, попыталась проглотить образовавшийся в горле ком.
— Я никому не позволю обидеть тебя. И тем более, не обижу сам. Не бойся делиться со мной. Пусть я бываю кретином, игнорирующим чувства других, но ты — ты моя Пчёлка. Моё красное драже Эм’энд’Эмс.
Он положил руку поверх моей ладони, а внутри меня всё встрепенулось, желая приблизиться к нему и позволить на мгновение забыть обо всем, кричащем «против», и почувствовать так, как всегда стремилось. Вот только, подлетев достаточно близко к его солнцу, согревающему меня и всех вокруг него, я опалю крылья о безответность чувств и буду болезненно падать, оплакивая потерянную дружбу и потерянную любовь.
— Я знаю, Жёлтый, — посмотрела на него, улыбнувшись, замерев от того, насколько он прекрасен, задвигая в дальний чулан забытых желаний свои чувства.
Мне нужен всего один вечер, и тогда жизнь сама расставит все по своим местам.
— Серьезно? Он? — скрестив руки на груди, Максс раздражением смотрел через окно на парня, топчущегося на тротуаре.
— Да! Он, — улыбалась в ответ, наблюдая за выражением лица друга.
Мы стояли в кафе после традиционного обеда- знакомства Жёлтого с моим новым парнем — и вели уже ставший привычным разговор.
— Нет, Пчёлка! Серьёзно? Это он — Тот Самый? — повернулся ко мне нахмурившись.
— Да, Макс! Да! Это он — тот самый Стас, о котором я тебе рассказывала.
Каждое подобное знакомство заканчивалось одинаково. Мой новый приятель выходил на улицу подышать свежим воздухом, предоставляя нам несколько минут наедине. В ожидании вердикта Жёлтого о Стасе я уже знала, что он скажет, как и знала наизустьего мимику, не скрывающую эмоций, выражающих недовольство моим выбором. Но я любила эти моменты, понимая, что поведение Макса продиктовано лишь беспокойством обо мне, как понимала и то, что в результате он примет любого, кто сможет сделать меня счастливой.
— Мая, посмотри на него!
— Смотрела! И очень внимательно смотрела и не заметила ничего такого, что могло бы насторожить!
— Неужели тебя ничего в нём не смущает? — перевел глаза с меня на Стаса и снова на меня, еще сильнее сдвинув русые брови.
— Нет, Макс! Ничего! Что с ним не так? Говори?
— А то, что у него рожа бл***а, Мая! Как ты не видишь этого? — махнул рукой в окно, не отрывая взгляда от меня.
— Жёлтый! Это уже не смешно! Для тебя каждый парень, который пытается за мной ухаживать, — бл***н! Ты так говорил про всех, кто пытался попробовать построить что-то со мной! Про всех!
— И где они теперь?
— Ты их всех распугал!
— Чёрт, Пчёлка! Их нет, потому, что они оказались му***ми! Как можно так просто отказаться от ТЕБЯ из-за брата-кретина, проверяющего их на прочность? Ты достойна большего! Кого-то, кто будет тебя боготворить.
Обеспокоенный взгляд, наполненный грустью и нежностью, от которой у меня в ответ саднило сердце, сказал мне обо всех его чувствах без слов. Макс любил меня так же сильно, как и я его. И это делало нашу жизнь проще и одновременно с тем усложняло её, превращая в беспрерывный парный танец, где не находилось места третьему. Поддерживая друг друга во всех начинаниях и разделяя вместе тревоги, печали и самые счастливые моменты, мы слишком заботились о благополучии другого, часто забывая о собственном.
Порой мне казалось, что мои неудачи в любви доставляли Жёлтому гораздо больше боли, чем мне. И от того презирала себя, вместе со своей неспособностью построить стабильные отношения и сделать одним поводом для тревог Макса меньше. Именно поэтому с радостью принимала его, как говорили окружающие, чрезмерную опеку. И к тому же мне нравилась его забота, нравилось его участие. Даже раздражение, вспыхивающее у меня порой в спорах по поводу моего выбора, и то не могло взять верх над готовностью принимать его ворчание. Не обижали и едкие замечанию по поводу моих парней, и грубость, допускаемая им в общении с ними, всё воспринималось как что-то само собой разумеющееся. Макс не был злым человеком, просто осторожным. Ему не хотелось видеть меня с разбитым сердцем. Разве можно его винить в желании оградить близкого человека от разочарований? Я знала, он желал для меня лучшего и постоянно напоминал об этом не только словами, но и поступками. И я мечтала о том же для него.
А пока что не переставала волноваться за Макса. Время от времени ловила себя на мысли, что мы слишком сильно погружены друг в друга, и это мешает нам строить нормальную жизнь. В детстве это не казалось противоестественным или ненормальным. У нас были одни друзья, одни мечты на двоих, и наши жизни переплелись в одну, помогая справляться с большинством наших проблем и трудностей. Но когда мы достигли того возраста, когда пора бы становиться самостоятельными, то всё еще зависели друг от друга. Мне это не мешало. Совершенно. Я не представляла себя без Макса, но, тем не менее, пыталась построить отношения, рассчитывая однажды выйти замуж и нарожать детей.
Макс же растрачивал себя на кратковременные, не имеющие никакого значения связи, даже не пробуя дать шанс кому-то из девушек, меняя их чаще, чем салфетки за обедом. И сделал меня центральной женской фигурой своего мира. Вина за то, что не давала ему жить, червем прогрызала ходы в сердце, капля за каплей выпуская кровь и заставляя его рыдать багровыми слезами. Но все муки совести оказывались тщетными. Ему нравилась такая жизнь, и менять её он не планировал, наслаждаясь каждым мгновением. Иногда утром я заезжала к Жёлтому и находила в его кровати девушку или сразу нескольких, чьих имен он не знал. Встречались, конечно, и те, с кем он проводил больше одного раза, но и они со временем надоедали ему. Я не осуждала его образ жизни и не считала это чем-то мерзким. Просто переживала. Переживала за то, что будет, когда я смогу наконец-то встретить парня, рядом с которым не буду постоянно думать, где сейчас Макс и как он, парня, способного стать для меня первым и самым важным. Кто в этом случае позаботится о Жёлтом? Что будет с ним, как только центром моего мира станет кто-то другой?
