Книга Последняя гостья - Меган Миранда
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я точно знала, на что способен Литтлпорт.
* * *
Теперь здесь, на утесах, я осталась одна.
И по-прежнему жила и работала в гостевом доме.
Внутри это строение с одной спальней было отделано как кукольный вариант большого дома — теми же стенными панелями и полами из темного дерева. Но стены здесь обступали теснее, потолки нависали ниже, оконные рамы были тоньше, так что по ночам дребезжали от ветра. Панораму океана частично заслоняли деревья.
Я сидела в гостиной за письменным столом и заканчивала последнюю бумажную работу перед сном. Ранее на этой неделе обстановке одного из домов, сдающихся в аренду, был нанесен ущерб — сломали телевизор с плоским экраном, который сильно потрескался и криво свисал с укрепленной на стене подставки, вдобавок разбилась вдребезги керамическая ваза, стоявшая под телевизором. Арендаторы уверяли, что это не они, утверждали, что кто-то проник в дом во время их отсутствия, хотя ничто из вещей не пропало и следов взлома не обнаружилось.
Я отправилась туда сразу же после того, как они в панике позвонили мне. Осмотрела место происшествия, пока они дрожащими руками указывали на нанесенный урон. Этот узкий, потрепанный стихиями дом, который мы называли «Конец тропы», стоял у окраины делового центра города, поблекшая обшивка стен и заросшая тропа к берегу лишь прибавляли ему шарма. Теперь же арендаторы указывали на неосвещенную тропу и удаленность от соседей как на недочеты в системе безопасности, потенциальные угрозы.
Они твердили, что перед уходом в тот день заперли дом. В этом они были уверены, подразумевая, что в случившемся каким-то образом виновата я. Неоднократного упоминания этого факта — «мы же заперли двери, мы всегда их запираем» — хватило мне, чтобы не поверить им. Или задуматься, не пытаются ли они таким способом замаскировать нечто более зловещее — вроде ссоры со швырянием вазы туда-сюда, пока она наконец не угодила прямиком в телевизор.
Что ж, так или иначе, ущерб нанесен. У компании недостаточно оснований, чтобы предъявить иск, тем более семье, которая приезжала сюда в августе на целый месяц последние три года. Что бы там ни произошло в этих стенах.
Прежде чем уйти в спальню, я потянулась на диване и пошарила в поисках пульта. У меня вошло в привычку засыпать при включенном телевизоре. Под приглушенные голоса из соседней комнаты и негромкое дребезжание оконной рамы.
Я пережила достаточно потерь, чтобы знать, что горе со временем утрачивает остроту, но воспоминания лишь сжимают тиски. Воспроизводятся моменты.
Едва становилось тихо, я слышала только голос Сэди, зовущий меня по имени — так, как она сделала, когда вошла. В последний раз, когда я видела ее.
Иногда в моих воспоминаниях она медлит там, на пороге моей комнаты, словно ждет, когда я замечу нечто.
* * *
Меня разбудила тишина.
Было еще темно, но невнятный шум телевизора пропал. Только дребезжала оконная рама под порывом ветра, налетевшего со стороны океана. Я щелкнула кнопкой лампы на тумбочке у кровати, но ничего этим не добилась. Опять отключили электричество.
В последнее время такое случалось чаще, и всегда ночью, когда мне приходилось искать фонарик, чтобы включить предохранитель на щитке возле гаража. Вот она, расплата за жизнь в таком городе. Да, единственном в своем роде. Но слишком удаленном от мегаполисов и слишком уязвимым для окружения. Инфраструктура на побережье не поспевает за спросом, несмотря на все затраты. Многие держат резервные генераторы для зимы, на всякий случай; хорошего шторма достаточно, чтобы отрезать нас от благ цивилизации не меньше, чем на неделю. Другая крайность — летние отключения электроэнергии: народу становится слишком много, население увеличивается втрое. Все коммуникации едва справляются. Сети перегружены.
Но, насколько я могла судить, сегодняшнее отключение было локальным — только у меня. Пожалуй, стоило бы вызвать по этому поводу электрика.
Послушав завывания ветра снаружи, я чуть было не решила повременить до утра, вот только мобильник почти разрядился, а мне не нравилась мысль, что я останусь здесь совсем одна без электричества, да еще и без связи.
Ночь оказалась холоднее, чем я рассчитывала, и я, сжимая в руке фонарик, рысью направилась по тропе к гаражу. Металлическая дверца щитка была холодной на ощупь и слегка приоткрытой. Она запиралась, но я сама отжала язычок замка месяцем раньше, во время первого такого же отключения.
Я щелкнула общим тумблером и закрыла дверцу, на этот раз проверив, что замок защелкнулся.
Очередной порыв ветра налетел, когда я повернула к дому, и грохот двери, захлопнувшейся в ночи, заставил меня похолодеть. Звук донесся со стороны большого дома по другую сторону от гаража.
Я мысленно перебрала возможные объяснения: ветер опрокинул шезлонг у бассейна или подхватил какой-то мусор и швырнул его об стену дома. А может, я сама забыла об осторожности и оставила незапертой какую-то из задних дверей.
Сейф с запасными ключами прятался под каменным козырьком веранды. Набирая код непослушными пальцами, я дважды сбилась, прежде чем дверца наконец открылась.
Еще один порыв ветра, снова грохот, на этот раз ближе, скрип петель калитки, эхом разнесшийся в ночи, пока я взбегала по ступеням на веранду.
Неладное я заподозрила сразу же, едва вставила ключ в замок — он был уже отперт. Дверь скрипнула и открылась, я зашарила ладонью по стене у двери, отыскала выключатель, и прихожую залил свет потолочной люстры.
Тогда-то я и увидела ее — за прихожей и холлом, в глубине дома. Тень человека на фоне застекленных дверей патио, освещенных снаружи луной.
Ахнув, я попятилась, отступила назад, и как раз в этот момент он сделал шаг вперед.
Этот силуэт я узнала бы где угодно. Паркер Ломан.
— Господи! — Я продолжала водить ладонью по стене в поисках остальных выключателей. — Ты меня до смерти напугал. Что ты здесь делаешь?
— Это мой дом, — напомнил Паркер. — А что здесь делаешь ты?
К тому времени свет был включен повсюду. Во всем огромном пространстве нижнего этажа с его сводчатыми потолками и холлом, протянувшимся между Паркером и мной.
— Услышала шум, — и я подняла фонарик, словно в доказательство.
Паркер склонил голову набок знакомым движением, словно согласился с чем-то. У него отросли волосы, а может, он стал причесываться по-другому. Но благодаря этому очертания его лица смягчились, скулы слегка сгладились, и, когда он обернулся, на секунду я увидела в нем отражение Сэди.
Он сменил позу, и Сэди исчезла.
— Не ожидал, что ты все еще здесь, — сказал он. Как будто весь прошлый год их местный бизнес работал исключительно по инерции. Я чуть было не ответила: «Где же мне еще быть?» Но тут он усмехнулся, и я сообразила, что, должно быть, мое появление без стука стало для него нешуточной встряской.