Книга Возвращаюсь домой - Мия Шугар

— Всё нормально, мам, я как раз вставать хотела.

— Ну и ладненько тогда. У меня как раз сырники готовы. Ты пока поднимайся и умывайся, а я чай заварю и на стол накрою.

Когда Алёна после душа зашла на крохотную уютную кухню, мама уже разливала чай в широкие пиалы. Сколько Алёна себя помнила, всегда в их доме чай пили только из них.

— Тебе крепкий или послабже?

— Утром можно и крепкий, — улыбнулась Алёна, отодвигая табурет и усаживаясь за стол.

— Как спала? Намаялась вчера, бедная, всю ночь ворочалась. Я слышала.

Алёна добавила в чай сахар и размешала мельхиоровой ложечкой напиток.

— Бабушка приснилась…

— Да ты что! — ахнула мама. — Маруся?

Алёна кивнула и отломила маленький кусочек румяного сырника.

— Надо же… А мне, представляешь, за 10 лет ни разу не снилась.

Женщины замолчали, погрузившись каждая в свои мысли. Алёна с теплотой вспоминала бабушку Марусю и её небольшой дом в посёлке. В детстве Алёна больше всего на свете любила гостить у бабушки. Все длинные выходные, каникулы и, конечно, лето проводила в уютном доме на окраине посёлка. Бабушкин домишко стоял обособленно, почти на опушке светлого лиственного леса и до ближайших соседей нужно было идти минут 5 по просёлочной дороге. Алёне очень нравилась эта уединённость — с одной стороны белые плакучие берёзы и невозможно душистые липы, с другой — бескрайнее, по детским меркам, поле с ярким разнотравьем. Частенько бабушке приходилось разыскивать заигравшуюся внучку то в лесу, где она мастерила шалаш для ежа, встреченного на прогулке, то в поле, где, потеряв счёт времени, Алёнка плела разноцветные венки и пыталась уговорить козу Зойку примерить хоть один.

Пару раз непоседливая внучка удирала на дальнее озеро и тогда бывала крепко наказана обычно добродушной бабушкой. За озером, прозванным местными жителями Кривым, начинался другой лес — тёмный. Сейчас Алёна уже точно не помнила, что не так было с этим лесом, но поселковые избегали его. То ли волков там видели, то ли, даже, медведя. Может, конечно, половину придумали, а вторую от себя добавили, но факт был налицо — местные за озеро в сторону леса не ходили, да и Алёнка, запомнив трёпку от бабки, потеряла интерес к этому месту.

Беззаботная вольная жизнь неожиданно кончилась, когда Алёна пошла в шестой класс, и в семье родилась младшенькая — Лиза. Родители перестали отпускать дочь к бабушке и всё, что осталось, это редкие совместные визиты. Пару раз в год семья загружалась в машину и около часа тряслась по старой дороге. Бабушка всегда ждала гостей и выходила их встречать, принарядившись в лучшее платье и повязав голову цветастым платком.

Несмотря на радушие и хлебосольно накрытый стол, родители в гостях не засиживались и в Родниковке дочерям с ночёвкой оставаться не разрешали, как бы они не уговаривали. Бабушка расстраивалась, но родители были непреклонны. Много позже, когда сёстры выросли, разъехались и завели свои семьи, Алёна спросила у мамы, почему она, вдруг, невзлюбила Родниковку и что же тогда произошло. Мама ответила, что бабушка Маруся сошла с ума и ей уже нельзя было доверять детей. Потом бабушки не стало, Алёна с головой погрузилась в водоворот семейных дел и в школьную жизнь дочери, и вот, 10 лет спустя, любимая Ба напомнила о себе ярким сном, окунувшим Алёну в эмоции далёкого детства.

*

— Дочь, до поликлиники можешь меня подвезти? Опять дождь собирается, а у меня талон к неврологу.

— Конечно, мам, я с удовольствием. Ты не стесняйся, если куда нужно — говори.

— Правда? — Мама расплылась в улыбке и юркнула в небольшую кладовую, откуда выудила вместительную хозяйственную сумку-тележку. — Тогда ещё на рынок заглянем, за картошкой. А то Лизу не допросишься, хоть и живёт, считай рядом, в пригороде.

— Ничего, сами справимся. У Лизы тоже дела, семья, дети маленькие. Как Саша её, кстати? Не пьёт? — Алёна уже оделась и присела на пуфик в прихожей, дожидаясь, пока мама закончит сборы.

— Вроде, пока в завязке. Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Работает, правда, за копейки, ну хоть так. Всё не дома на диване валяется. А Лиза вахтой мотается на Севера, поваром устроилась. Месяц там, месяц дома. Вот, кстати, на днях уезжает, пацанят своих мне подкинет. Я уж не отказываю, помогаю, пока силы есть. А куда деваться?

Лиза родилась, когда Алёне исполнилось 12 лет, и сразу стала любимицей всей семьи. Родители души не чаяли в младшенькой, да и старшая сестра с удовольствием возилась с малышкой. Гуляла с коляской, кормила из бутылочки и сноровисто меняла мокрые пелёнки. Из-за большой разницы в возрасте особой дружбы между сёстрами не сложилось, но Алёна всегда с теплотой относилась к сестрёнке и, даже выйдя замуж, продолжала заботиться в меру сил. Покупала и отсылала модную одежду, а на праздники и дни рождения передавала дорогие подарки.

Отношения между сёстрами пошатнулись после смерти отца. Лизе только исполнилось 16 лет и она ушла в настоящий загул. Неделями не ночевала дома, забросила учёбу и абсолютно не слушала мать. Не помогали никакие увещевания; ссоры и слёзы прочно вошли в ежедневный ритуал общения. Гуляла Лиза несколько лет, пока неожиданно не выскочила замуж за Сашку Лукашева — такого же любителя весёлой жизни. Женились, естественно, по большой и чистой любви. Ну и по залёту, конечно. Удивительно, но брак положительно повлиял на Лизу, а может она просто повзрослела, потому и засела тихо в декрете, вывязывая пинетки и бегая на молочную кухню. Мать из неё вышла неплохая, но постоянное безденежье на фоне пьющего мужа окончательно испортило и без того скандальный характер. Лиза превратилась в склочную бабу и Алёне было невыносимо тяжело с ней общаться. Потому, узнавать новости, передавать приветы и подарки она вот уже несколько лет предпочитала через маму.

После поликлиники, как и планировали, заехали на рынок и закупились овощами. Картошкой дело не ограничилось, и в багажнике, возле сетки с корнеплодами расположились ящики с розовыми салатными помидорами и болгарским перцем.

— Давай магазин на завтра отложим? — предложила Алёна, с трудом захлопнув крышку багажника. — Я, если честно, устала немного. Сил нет ещё и по супермаркету бродить.

— Я и сама хотела предложить, — согласилась мама, защёлкивая замок ремня безопасности. — Поздно легли вчера, перенервничали, нужно отдохнуть.

Остаток дня женщины провели в нехитрых домашних делах. Разговаривали мало и рано отправились спать.

Весь день Алёна упорно не разрешала себе думать о Сергее и у неё это получалось. Но стоило лечь в кровать и попытаться заснуть, как боль вернулась и с новыми силами принялась терзать жертву. Спасительный сон пришёл не сразу, но и он не принёс долгожданного облегчения. Алёна по-прежнему бродила в тумане, плакала и искала Сергея. А на исходе ночи, когда измученная женщина бессильно лежала на земле, окружённая равнодушными клубами мглы, рядом раздался бабушкин голос:

— Лёнька! Иди полдничать, кому говорю! Лёня…

— Ба, я здесь! Ба! — Алёна приподнялась на локтях и жадно вгляделась в беспросветную пелену. Она отчётливо слышала шаркающие шаги и, кажется, даже ощущала бабулин запах. От неё всегда пахло домашним хлебом и травами, которые сушились везде, где только можно — и в доме, под низким, крашенным белой масляной краской, потолком, а на пыльном, немного страшном чердаке, и на улице, на панцирной сетке от старой кровати.