Книга Его строптивое наваждение - Екатерина Котлярова

И даже лёжа на снегу за мусорными баками, я была в сознании. Не могла пошевелиться, но чувствовала, как жизнь медленно покидает моё тело. Но меня нашли. И отвезли в больницу. Спасли. И теперь я вынуждена проживать этот кошмар в своей голове каждый день. В своих снах. Сжиматься каждый раз от страха, когда открывается дверь. Дрожать от ужаса, что зайдёт мой насильник.

Сквозь полудрему слышу щелчок замка. Тут же распахиваю глаза и напрягаюсь всем телом. Страх накрывает с головой. Я боюсь обернуться и увидеть там своего отчима.

Перед моей кроватью на корточки присаживается светловолосый симпатичный парень.

— Здравствуй, Милена. Как ты себя чувствуешь? — на губах парня мягкая улыбка, но он мне не внушает доверия.

— Здравствуйте, а Вы кто? — настороженный голос. И я сажусь на кровати, кутаясь в одеяло, чтобы отгородиться от него.

— Марк, — парень берёт деревянный стул, на котором, как правило, сидит доктор, который совершающий ежедневный обход. И, придвинув его вплотную к койке, опускается на него. Кладёт руки на колени и подаётся корпусом чуть вперёд. Чем вновь меня пугает.

— Как погуляла, доченька моя? — отчим надвигается на меня, на ходу вытаскивая ремень из шлёвок своих штанов.

— Мне это мало о чём говорит, — я пячусь. Сползаю с кровати, чтобы увеличить между нами расстояние. Чтобы в случае чего успеть добежать до двери и закричать. Позвать кого-нибудь на помощь. — Кто Вы такой?

— Вроде как твой жених, — парень пожимает плечами. А у меня глаза лезут на лоб. Мой жених? Тот самый Марк, который считается моим женихом с шестнадцати лет? Честно говоря, я думала, что он будет старым, лысым и пузатым. Но перед собой увидела симпатичного парня с тревогой во взгляде.

— Зачем ты пришёл? — дрожащим голосом спрашиваю я.

Парень резко поднимается, широкими плечами загораживая свет.

Я сижу на полу, выставив руки вперёд и пытаясь защититься от ударов кожаного ремня. Но хлёсткие и причиняющие боль удары хлещут по плечам и пальцам. По старым синяками. Полный ярости взгляд отчима, звериная ухмылка на отвратительном лице.

— Не подходи ко мне! — вскрикиваю истерично, выставляя руки вперёд и стараясь отползти от парня подальше. — Не смей подходить ко мне! — забиваюсь в угол. Сама загоняю себя в ловушку.

— Тише, — Марк поднимает руки, будто показывая, что ничего мне не сделает. Отступает к окну. Увеличивает между нами расстояние. Пружина страха в груди медленно разжимается. — Тише, Милена! Всё в порядке. Я тебе не причиню вреда, — голос парня мягкий, обволакивающий, внушающий доверие. В нём нет фальши, которую я научилась различать в голосах медсестёр. В его голосе искренняя забота, которая меня подкупает.

— Чего ты хочешь от меня? — спрашиваю с подозрением в голосе.

— Я хотел с тобой поговорить насчёт свадьбы, Милена, — вижу, что парень окончательно растерялся.

— Я не хочу! — выкрикиваю громко. — Не хочу я о свадьбе разговаривать. Не хочу я никакую свадьбу. Ничего не хочу! Оставь! Оставь меня, — меня накрывает истерикой. Мало того, что я сижу здесь безвылазно два с половиной года, так ещё и замуж вынуждена выходить за того, кого мне выбрал отчим. Я ничего не в состоянии сделать со своей жизнью. Совершенно ничего.

— Тише, — над головой раздаётся тихий голос и в следующий миг плеча касается рука.

— Тише, доченька. Не кричи так. Нас могут услышать, — шёпот на ухо, пока пальцы сжимают запястья до хруста костей. — Ты себя плохо вела, негодная девчонка. Ты заслужила наказание.

— Не трогай меня, прошу. Не трогай. Я ничего не сделала. Я хорошо себя вела, — умоляю я, сжимаясь так, чтобы удары не пришлись в живот и в лицо.

— Милена, посмотри на меня, — рука на плече сжимает мягко, но настойчиво, вырывая меня из ужасных воспоминаний из прошлого. — Посмотри на меня, — голос Марка твёрдый. — Милена, прошу, — ладонь проходит от плеча к локтю. Мягко поглаживает. Вырывает окончательно из цепких лап ужасных воспоминаний.

Я поднимаю глаза. С трудом фокусирую на лице парня. Такой растерянный и встревоженный.

— Я тебя не обижу, клянусь. Я не собираюсь тебя наказывать. Не собираюсь тебя бить или причинять вред. Я просто хочу помочь. Ты ведь тоже не хочешь этой свадьбы? — прикосновения парня меня расслабляют. Я поняла, что у меня давно не было физического контакта. Никто не прикасался ко мне с заботой два с половиной года. С той самой ночи, как я сбежала от Демьяна.

И я неосознанно тянусь за прикосновениями Марка.

— Не хотела. Но сейчас вижу, что ты не худший вариант, который мне могли подобрать, — шёпотом говорю ему. — Но ты не хочешь на мне жениться, раз приехал сюда? Приехал меня отговорить от свадьбы? Наркоманка тебя не привлекает? — я усмехаюсь насмешливо, пытаясь за улыбкой скрыть свою боль. — Не привлекает?

— Я, как и ты, жертва обстоятельств. Я вынужден жениться. И у меня нет возможности отказаться от этого брака.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Шантаж? — улыбаюсь грустно, прислоняясь виском к стене.

— Он самый, — кивает головой Марк, смещая руку мне на голову и поглаживая по волосам. Сначала я замираю испуганно, боясь, что рука с силой сожмёт волосы на затылке, причиняя боль. Но рука Марка настолько ласковая, что я сама начинаю подставлять голову его прикосновениям.

— А я чем могу помочь, Марк? — смотрю пустым взглядом в окно. — Меня держат тут уже два года. Колют лекарствами, которые превращают меня в безвольный овощ. Выводят гулять один раз в день. Кормят по расписанию и пичкают лекарствами.

Марк молчит. Переваривает полученную информацию. Вижу, что я его озадачила.

— И при всём желании, я не могу отсюда сбежать. Кругом охрана моего… отчима, — на последнем слове я запинаюсь. Не могу говорить об этом человеке без страха в голосе. — Каждый мой шаг отслеживают и докладывают о нём ему. Каждый шаг. На окнах решётки.

— А сейчас нас слушают?

— Нет. Здесь нет камер. Это единственное место, где я могу чувствовать себя в безопасности. Марк, — я с силой вцепляюсь в плечи Марка. С надеждой вглядываюсь в его лицо. А что если он мне сможет помочь? Вытащить из этой клетки. — Марк, — шепчу, — забери меня отсюда, молю тебя. Я больше не могу здесь находиться. Не могу, — снова истеричные нотки в моём дрожащем голосе. — Ещё хоть один день и я не смогу больше…