Книга Истоки неприятностей - Екатерина Шашкова

Раньше, когда магос жил там с семьѐй, дом ему даже нравился. Но находиться там в одиночестве оказалось совершенно невозможно, ночью здание становилось похоже на тюремную камеру. Большую, просторную, комфортную, но всѐ равно камеру. Из него хотелось немедленно сбежать куда глаза глядят, и не возвращаться хотя бы до утра.

Промучавшись после смерти брата почти год, Ракун просто сдал дом внаѐм, а сам перебрался в маленькую квартирку, состоящую всего из двух комнат и совсем уж крошечной кухни. Зато в ней не хотелось выть от тоски, и не бросались в глаза запертые двери пустующих спален.

Из слуг осталась только одна горничная, которая приходила раз в неделю, чтоб разгрести бардак, который Ракун успевал за это время сотворить. Хотя с появлением Нины бардака стало в разы меньше. И даже пол был всегда чистый.

Про пол магос знал совершенно точно, потому что как раз на нѐм он и лежал, в том самом месте, где возчика окончательно покинул энтузиазм. А Нина решила, что и так сойдѐт, и устроилась со своими схемами и лупой прямо на журнальном столике, мимоходом столкнув оттуда пачку писем, документов и проигнорированных приглашений на новогодние торжества.

Приглашений оказалось неожиданно много, хотя большинство из них были посланы чисто ради приличия: Ракун давно уже не относился к завсегдатаям подобных мероприятий. По молодости, конечно, захаживал — кадрить там девушек было легко и приятно. А сейчас-то что там делать? Чинно прогуливаться с постным лицом?

— Ещѐ одна попытка! — объявила Нина, кладя ладонь на грудь магоса. — Постарайся не дѐргаться!

— Ладно, — ответил тот, но сказать было легче, чем сделать.

Чары сработали резко, по мышцам словно ток пробежал. Ракун не просто дѐрнулся

— подскочил всем телом, врезался подбородком в лоб склонившейся над ним Нины, рухнул обратно и ещѐ некоторое время чувствовал, как все мышцы сокращаются сами по себе.

Зато комар наконец-то улетел.

— Просила же аккуратнее… — вздохнула Нина, потирая ушибленный лоб.

— Лучше бы предупредила, что оно так шарахнет, — буркнул магос. — Я думал, просто отпустит.

— Я тоже, — женщина развела руками. — Извини, проклятия — не мой конѐк. Они намного сложнее обычных схем, там недостаточно просто взломать, надо ещѐ реакцию организма жертвы учитывать.

— То есть всѐ-таки проклятие? — Ракун осторожно пошевелил руками, затем ногами и наконец, осмелев, сел.

— Ага. Не очень сложное, кстати. — Нина устроилась рядом, прямо на полу. — С чем другим я бы тебя сразу в больницу спровадила. А тут все необходимые арфактумы под рукой были, решила попробовать снять.

— Зачем ты вообще лупу с собой таскаешь?

— Так у меня зачѐт через неделю. Готовиться надо. Хотя вообще-то до живых людей нас ещѐ месяца три не допустят, а то и больше. Так что считай, ты у меня первый. Надо ещѐ Силя проверить.

— Не надо, — напрягся Ракун.

Эксперименты над собой он ещѐ готов был простить, но к другу сумасшедшую женщину подпускать не собирался.

— Да ничего ему не сделается, просто гляну. Интересно же на структуру посмотреть! Даже не представляю, что там надо было навертеть, что его столько лет колбасит, да ещѐ

и без чѐткой периодичности. Без чѐткой же?

Магос кивнул. За двадцать с лишним лет Силь приноровился определять начало приступа за несколько часов, но никакой зависимости от календаря, погоды или чего-то другого уловить так и не смог. Проклятие срабатывало хаотично, когда ему вздумается, и вырубало жертву из нормальной жизни на два-три дня.

Ракун всерьѐз подозревал, что именно в этом кроется единственная причина, почему Леда, глава разведки Истока, до сих пор не уступила заместителю своѐ место. Начальнице Силя было уже за сотню, никакие омолаживающие эликсиры не могли полноценно компенсировать такой возраст, но сгорбленная морщинистая старушка держалась за свою должность мѐртвой хваткой и уверяла, что покинет управление только вперѐд ногами.

— Так почему ты не хочешь пускать меня к Силю? — не отставала Нина. — Обещаю, что не буду ничего делать без разрешения. Даже трогать ничего не буду, только посмотрю. Я не самый крутой хакер, но вдруг смогу разобраться?

Ракун вздохнул. Простого нет упрямая выхухоль не понимала, ей всегда нужны были аргументы и доказательства.

— Уже смотрели всякие специалисты, и не раз. Пытались разобраться, вдоль и поперѐк изучили. Но… так получилось, что это проклятие вообще нельзя снять.

— Что значит нельзя? Почему?

Ракун снова вздохнул, подтянул Нину поближе к себе и ткнулся носом ей в шею. Конечно, такие вещи положено рассказывать глядя в глаза, но он не был уверен, что сможет нормально выдержать взгляд.

Ладно, чего уж там. Всѐ равно рано или поздно узнает, так пусть лучше сейчас и от него самого.

— Потому что я накосячил, — пробормотал магос не поднимая головы. — Когда Силь словил первый приступ… мы не сразу поняли, что случилось, даже он сам ничего не понял. Это сейчас все знают, какие лекарства ему в каком порядке колоть, если что. А тогда он чуть не умер прямо у нас на руках. Ну, то есть почти умер. — Ракун вздрогнул от нахлынувших воспоминаний, и Нина тихо погладила его по спине. — В общем, я его как-то вытащил с помощью той силы, но при этом что-то сделал со структурой проклятия. Сам не знаю, что. Запутал, переделал, перемешал… и получилось, что чары не снять, пока в них хранится частица моей магии.

— А ты не можешь еѐ убрать?

— Могу попытаться, но… Понимаешь, эта штука практически вытащила его с того света. Вдруг он умрѐт, если я еѐ уберу? Или всѐ станет ещѐ хуже? Эту силу слишком сложно контролировать. Как бы объяснить… понимаешь, стену разнести с еѐ помощью легко, а проделать маленькую дырочку — почти невозможно. Мы уже обсуждали это с Силем. Решили, что попробуем, но только в самом крайнем случае. Когда терять будет нечего.

— То есть когда он будет совсем умирать?

— Типа того. Но, он и так умирает, ты же видела. Его убивает проклятье, его убивают лекарства и эликсиры. Последний раз сердце отказало, откачали только с помощью омолаживающего зелья… Он потом так матерился, когда себя в зеркале увидел!

А какие лица у ребят из управления были! И так-то мелкий, а стал совсем как ребѐнок. И на девчонку похож, скажи же? — Ракун хмыкнул, но Нина шутку не поддержала, и в воздухе повисла короткая напряжѐнная пауза. — В общем, он, конечно, хорохорится, но прекрасно знает, что долго не протянет. А я… Знаешь, я очень не хочу убивать его своими руками. Даже пытаться не хочу. И… Нин, нам действительно так нужно говорить об этом именно сейчас?

На самом деле Ракун вообще не хотел говорить на эту тему, ни сейчас ни потом. За двадцать с лишним лет всѐ было столько раз обговорено и обдумано, что осталось только смириться и старательно делать вид, что всѐ в порядке. Они и делали: и он, и Силь, и Алекс.