Книга Не судите. Истории о медицинской этике и врачебной мудрости - Дэниел Сокол

Терапевтам также известны пациенты, утверждавшие, что не способны согнуть спину, однако без всяких усилий подбирающие журнал с низкого столика, стоящего в приемной хирурга, или же утверждающие, что неспособны ходить без мучительных болей, но тем не менее передвигающиеся по улице с достаточной прытью. Некоторые из больных говорят, что страдают от необъяснимых приступов боли, и настаивают на том, что только сильные опиаты могут облегчить их страдания. Подобные пациенты создают сетевые сообщества, обсуждающие способы добычи столь необходимого наркотика. Когда терапевт или врач другого профиля предлагает им неопиатные альтернативы, пациенты не проявляют к ним интереса.

Врачи являются адвокатами своих больных. Они должны действовать в интересах пациентов и уважать их автономию. Однако эти рекомендации не имеют абсолютного характера. Врач как отдельная личность обладает самостоятельностью, которую также следует уважать. Удовлетворение запросов пациентов не должно подрывать нравственную и профессиональную целостность клиницистов. Если запрос больного требует от специалиста морально ошибочных действий (например соучастия в обмане) или же поступков, не соответствующих медицинским показаниям, доктор должен вежливо отказать пациенту.

Адвокатов высшего ранга иногда просят выступить от лица потенциального клиента или его адвокатов более низкого статуса по поводу безнадежных вопросов. Совсем недавно, на прошлой неделе, такой специалист, явно нарушая закон, попросил меня убедить судью присудить клиенту компенсацию по одному из пунктов иска. «Подтолкни его в нужную сторону», – попросил он. Однако Судебный кодекс поведения утверждает, что адвокат «не должен делать [в зале суда] утверждений, которые с его точки зрения не являются полностью обоснованными». Тот же самый принцип должен применяться и к врачам: их действия также должны быть полностью обоснованными с точки зрения медицинской перспективы. Если доктора не сумеют доказать необходимость своего действия или бездействия перед группой коллег, они должны отклонить требование пациента и запросить второе мнение.

Важна и манера, в которой это делается. Она не должна содержать в себе нотки укоризны. Однако в ряде случаев доверие будет невозвратимо утрачено даже при всей дипломатичности и обходительности врача. Правда, соучастие в обмане может оказаться более легким вариантом (по крайней мере в краткосрочной перспективе), по сравнению с потенциально длинным и взаимно неловким спором. Как это ни печально, однако, иногда совершить правильный поступок оказывается труднее, чем этически ошибочный.

Пределы соблюдения врачебной тайны

Поппи-Арабелле было 3 года. 6 июля 2016 года они с мамой направлялись в детский сад. Когда они на красный свет переходили дорогу, появился автомобиль. Он не притормозил, не свернул, сбив обеих прямо посреди перекрестка. Поппи-Арабелла погибла, ее мать получила серьезные травмы.

Водителю Джону Плейсу уже исполнилось 72 года. Он плохо видел, и потому не заметил ни красный свет, ни перекресток, ни пешеходов. Только слышал – крик, глухой удар и звук разлетающегося ветрового стекла. За 3 недели до трагедии двое окулистов порекомендовали мистеру Плейсу более не садиться за руль автомобиля.

Он был признан виновным в причинении смерти в результате неосторожного вождения и осужден на 4 года тюремного заключения. Дело это заставляет задуматься в отношении врачебной тайны: должны ли работники здравоохранения нарушать ее в том случае, когда пациент не может водить машину?

Генеральный медицинский совет издал руководство по обращению в сомнительных ситуациях в Агентство по лицензированию водителей и транспортных средств (DVLA). Врачам следует объяснять пациентам, подозреваемым в непригодности к вождению транспортных средств, что состояние их здоровья не допускает возможности управлять автомобилем и что они – пациенты – обязаны проинформировать DVLA о своем состоянии.

Если человек продолжает водить, Генеральный медицинский совет советует медикам «приложить все возможные усилия и убедить их отказаться от этого занятия». В случае, когда убеждение оказывается недостаточным или врач обнаруживает, что пациент продолжает управлять автомобилем, доктору следует обратиться в DVLA и передать им всю медицинскую информацию.

Недостаток такого подхода заключается в том, что он полагается на честность пациентов. Многие из больных охотно будут лгать, чтобы не лишиться водительской лицензии. Лишившись прав, они, возможно, не сумеют найти работу, не смогут забирать из школы детей. Им придется пойти на большие расходы и нанимать такси. Предвидя столь большие потери, они дадут фальшивое обещание сообщить в DVLA и прекратить вождение, но не исполнят его. Шансы на то, что доктор сумеет заметить, что пациент продолжает водить, чрезвычайно малы.

Автомобиль – смертельно опасный объект. Он может калечить и убивать ни в чем не повинных людей столь же эффективно, как инфекционные заболевания или нападения террористов. Закон требует от врачей, стоящих на страже общественных интересов, чтобы они извещали власти о заболевших определенным рядом инфекционных заболеваний или о людях, способных совершить террористический акт, но, как ни странно, не о тех, кто может причинить серьезный вред своей неспособностью водить.

Логика требует, чтобы закон о предоставлении сведений распространили и на пациентов, не способных более управлять автомобилем или самолетом. Генеральный медицинский совет должен рассмотреть возможность обязательной передачи медицинских требований в DVLA даже в том случае, если пациент утверждает, что это уже сделано или он обязуется это сделать. Наивно и безрассудно полагаться на уверения больных, зная, что они, как и большая часть людей, охотно солгут, чтобы доставить кому-то удовольствие или избавить себя от неприятностей. Ценой подобного безрассудства могут стать человеческие жизни.

Родители Поппи-Арабеллы призывают к тому, чтобы обязательное информирование властей о подобных вещах стало частью закона. Эта мера не позволит пациентам умолчать о такой информации, которую они скрыли бы в том случае, если бы им была гарантирована конфиденциальность. Однако она не гарантирована и в настоящее время: конфиденциальность может быть нарушена в том случае, если больной отказывается исполнить предусмотренную законом обязанность информировать DVLA, или в том случае, если он продолжает водить машину. Различие заключается только в том, что врачи получат возможность не полагаться на ненадежные обещания больных. Они будут автоматически извещать DVLA о том, что пациент более не в состоянии управлять автомобилем.

Таким образом, этот закон не нарушит доверительность в отношениях между врачом и пациентом. Он предлагает выход из сомнительной ситуации, когда утративший необходимое для вождения здоровье больной не способен осознать ту опасность, которую он представляет для других людей, а также учитывает тот факт, что некоторые люди будут идти на обман, чтобы продолжать водить.Не забывайте о родственниках

25-летняя пациентка страдала редким кожным заболеванием, называющимся синдромом Стивенса – Джонсона. Она уже несколько дней находилась в отделении интенсивной терапии. Однажды утром температура ее тела поднялась до 38,5°C, к 10 утра она достигла 40,5°C. В половину второго она составила 42°C, а в четыре часа дня – уже 43°C. Далее она поднялась до 44,4°C, что привело к остановке сердечной деятельности. После 10 циклов сердечно-легочной реанимации в 6 часов 13 минут была констатирована смерть.