Книга Неизменная любовь - Ольга Горышина

— Еще успею по профессии поработать. А вот вуфером побыть могу только сейчас. Вот вам лично разве никогда не хотелось обнять свинью?

Вот чего мне точно никогда не хотелось — так это обнять свинью!

— Вы просто никогда свинью не обнимали…

Наверное, ответил мой красноречивый взгляд, потому что рот до сих пор молчал. Глаза парня светились неподдельным счастьем. Что там Задорнов говорил про Америку? Страна непуганных идиотов…

— Они такие классные… Свиньи. Но пока не обнимешь их, не узнаешь.

Мое лицо сделалось каменным. Против воли я подошла к порогу дикого ржача. Наверное, пиво наконец смешалось с Сангрией и томатным соком. Я еле удержалась от хохота.

— А ты не подумал о том, что свинья не хотела с тобой обниматься? — спросила я совершенно серьезно, хотя серьезностью мои слова и не пахли. — А как же ваш пресловутый запрет на сексуальные домогательства на рабочем месте?

Паясо тоже сделался серьезным. Замигал глазами. Точно мозг его отказывался запроцессить мой вопрос. Дурацкий, конечно. Пиво ударило в голову не на шутку, похоже.

— Сейчас…

Он снова лихорадочно принялся тыкать пальцем в экран телефона, пока не протянул мне фотографию, на которой довольно симпатичный мальчик сидел нос к носу, вернее, к пяточку с огромной, размером с волкодава, если не больше, рыжей свиньей. С ее морды — как, впрочем, и с темной головы моего клоуна — свисали пучки соломы. Вокруг зеленела травка. За спиной белый заборчик. Идиллия. Самая настоящая деревенская пастораль.

— У нас со свиньей все было по обоюдному согласию, — наконец улыбнулся он. — А вот рабочих собак ласкать нельзя. Иначе они станут плохо выполнять свои обязанности. Они дурные — потому начнут лезть за лаской к любому человеку, вне зависимости, знают его или нет. И толку от них, как от охраны стада, не будет никакого.

Он говорил это уже не с улыбкой, а с ослепительным оскалом. Довольно серьезно защищался от моего обвинения. Чувство американского юмора явно уступает русскому. Даже пьяному. Так что больше шутить не буду. И чтобы выйти сухой из воды, то есть из этой неприятной ситуации, я призналась, что просто хотела пошутить.

— Да я понял, сеньора, — бросил Паясо как бы небрежно, но было видно, что моя шутка его не на шутку смутила, и в самом начале он воспринял мое заявление всерьез.

— Нам переходить через дорогу. Пошли. А то не успеем.

Я взяла его под локоть. Машинально. И не отпустила на другой стороне улицы. Парень не сопротивлялся, хотя и глянул на меня довольно удивленно. Ну, а что? Это же по обоюдному согласию! Чтобы на узких улочках не свалиться на проезжую часть. К тому же вот уже и нужный дом — я увидела название хостела. Улица сама страшная, хоть и центр города. Дома набраны из квадратных панелей тусклых цветов, окна зарешечены. В общем, эстетический кошмар… Но здесь все такое. Красиво только на пляже, если смотреть на море.

Здание хостела, впрочем, выбивалось из серой массы фасадом, исполненным в коричневых тонах. А вместо решеток были балконы с зеленью и пляжными полотенцами на просушке.

Обе полосы шли в нашу сторону, но сейчас здесь ни одной машины. Паясо дернул рукой, но я его не отпустила. Еще два шага под ручку, точно сын с мамочкой, мы можем пройти? Хотя в таком наряде мы можем хоть на голове стоять. Никто и не заметит, что что-то с нами не так.

Но «не так”началось у стойки регистрации. Хотя все было так… Мне следовало догадаться о намерениях американского мальчика после его финта ушами с пивом.

— Понимаете, сеньора…

Ну, конечно, я все понимаю, Паясо. Ты не раскручиваешь меня на деньги. Просто так получилось. Это не лохотрон, это тинейджерская дурь. Если бы у моего сына настолько поехала крыша, я была бы рада его встрече с женщиной, которая на время возьмет бедного за ручку и решит за него элементарные проблемы жилья и еды.

— Мы с ребятами не имеем права пользоваться кредитками. Мне пришлось дать номер своей карты, чтобы зарезервировать номер, но я не хочу, чтобы они списывали с нее деньги. Не могли бы вы заплатить за две ночи? Я завтра заработаю и верну свою часть наличными. Будьте так любезны, сеньора?

Он снова превратился в грустного клоуна, но белый рот сразу же вздрогнул в улыбке, когда я достала кредитную карту. Да не надо мне ничего возвращать. Ну что за ребенок…

Глава 4 "Странный мальчик"

В здание с нашим номером пришлось заходить с улицы, в узкую дверь, и подниматься по такой же узенькой лестнице. Я сначала, не задумываясь, шагнула первой, а потом решила все же пропустить парня вперед, потому что даже не узнала номера комнаты. А вот ее размеры прекрасно себе представляла: по меркам питерского центра, комната большая, даже огромная! Однако на фотографии в телефоне я не заметила раковины, которая оказалась прямо в центре пустой стены. Окей, чистить зубы придется в душе: все же мне не настолько плевать на то, как я буду выглядеть в глазах этого мальчика.

Паясо бросил рюкзак прямо на пол, а свой я опустила на большую кровать, застолбив тем самым место, которое все же, согласно здравому смыслу, было мне положено в силу финансового вложения в наш ночлег.

— Можно мне первым пойти в душ? — спросил парень и еще не договорив, схватил с раковины полотенце. — Я боюсь, что усну, если даже на минуту присяду на кровать. И мне не хотелось бы вас подгонять, сеньора.

Может, напомнить ему мое имя? Обращение «Сеньора» в таком количестве меня уже порядком раздражало. Или что-то другое — например, моя дурь. Согласиться на хостел на пару с американским студентом взрослая женщина не могла даже после десяти сангрий и стольких же бутылок пива. Значит, я не была взрослой, раз согласилась. Или просто почувствовала исходящие от Паясо флюиды беспомощности. Заменим дурь на материнский инстинкт — все же согласитесь, намного приятнее осознавать себя матерью, чем пьяной дурой.

Вместо окна имелась дверь на балкон. Я выглянула наружу, но выйти не решилась. Зато решила, покуда одна, сполоснуть в раковине купальник и вывесить сушиться на балкон — благо там стояла складная сушка с прищепками. И плевать, что мои бикини будут всю ночь украшать древний испанский город. Ночью, скорее всего, эта улица будет спать. Мне хотелось в это верить, потому что закрыть балконную дверь — равносильно замуровыванию себя в парилке. Слишком душно для вечера.

Я откинула серое в цветочек одеяло и убедилась, что под ним простынь, которой можно будет укрыться. Хотя будь я одна, спала бы голой. Но нынче голой спать не получится.

Я подняла глаза в угол — серый квадратный телевизор висел под потолком: господи, а когда-то мои родители гордились таким приобретением. Какой же я динозавр и какой же старый и ширпотребный этот хостел! Студентам, впрочем, самое оно, но как мне почувствовать студенческий дух — ума не приложу. Да, ума у меня не хватило даже на то, чтобы снять шапку!

Вода в душе перестала течь, и я обернулась к двери, затаив дыхание: если сейчас потечет вода, то там есть вторая раковина. Это ведь нормально, что в комнате на четырех человек они поставили вторую. Так и есть — он чистит зубы или бреется. Или то и другое вместе… И можно на него так не пялиться. Впрочем, так же можно и не выходить к престарелой незнакомой даме в одних трусах, пусть те и боксеры, пусть даже «Рибок» в серо-синюю полосочку… Даже если считать, что мы на пляже и это плавки. С другой стороны, а в чем спит мой собственный сын — в трусах, когда мама рядом.