Книга Институт фавориток - Эль Бланк

Однако высказывать дяде то, что думаю, я, пожалуй, не рискну. Хватит с меня вчерашнего выговора. Потому и сижу молча, переглядываясь через зеркало с подружкой, которая, справляясь со своей задачей ловко и быстро, тем не менее с явной тревогой и беспокойством на нашего надсмотрщика посматривает. А едва заканчивает, повинуясь непререкаемому «вон!», исчезает, подарив мне краткий извиняющийся взгляд. Я же в отражении вижу, как прищуривается и поджимает губы дядя, внимательно отслеживая ее действия. И чего опасается, спрашивается? Куда я теперь денусь?

— У тебя осталось десять минут на завтрак, — слышу его голос, однозначно недовольный тем, что я не проявляю ожидаемой от меня активности.

Дядя заходит в будуар, заглядывает в спальню и скептически кривится, узрев творящийся там беспорядок. Оборачивается, выразительно приподнимая брови, и уточняет:

— Девять минут.

Продолжения не жду. Остаться голодной я не хочу! Так что все же успеваю заскочить в столовую и быстренько запихнуть в себя еду до того, как из-за двери раздается громкое:

— На выход!

Старательно задавив желание снова сбежать, воспользовавшись тем самым ходом для прислуги, которым ушла в прошлый раз, выполняю приказ. Одного урока мне достаточно, чтобы не делать глупостей снова. А ведь меня, прежде чем я встречусь с будущим императором и начнется церемония, ждет еще два урока. Один, скажем так, повторение. Того самого свадебного танца, который мне предстоит исполнить в паре с цессянином. Я ведь разучивала его на свое двадцатипятилетие — мама перед отлетом на Ипер сказала, что он мне вскоре понадобится. И так многозначительно улыбалась, что у меня и тени сомнений не возникло, что у нее есть какой-то план. Не зря же она столько сил приложила, чтобы убедить папу полететь к ее родственникам. Вот только я так и не узнала, что именно она задумала и кого видела в роли моего жениха.

И вот сейчас, выполняя следом за танцовщицей-рооотонкой фигуры, я с грустью все это вспоминаю. Совсем иной была бы моя жизнь и судьба, если бы…

— Дейлина! Ты даже в этом бездарность! — возмущенно ругается дядя Джаграс, когда я путаюсь и останавливаюсь. — Разве так сложно выполнить нужную последовательность движений?

Не сложно. Просто… Не хочется мне их выполнять. Даже одной. Что уж говорить про танец вдвоем?

— Ладно, девочки, стоп! Время!

Новое распоряжение раздается именно тогда, когда мое терпение уже на исходе. Так что, не дожидаясь, когда дядя поднимется с кресла, направляюсь на выход из зала. Здесь слишком пусто, мрачно, темно и гулко, второй урок, несомненно, пройдет в другом месте — имитирующем внутреннее убранство домов на Ипере. Украшенном мягкими настенными покрытиями из зеленых и желтых тканей. Заполненном ажурной, совсем не характерной для Рооотона мебелью. И совершенно светлом.

Крыло официального представительства Ипера на Рооотоне, главой которого является Джаграс Гун он’Ласт, второй принц в королевской семье, — именно то место во дворце, куда доступ местным обитателям строго запрещен. Здесь и Лурита живет в маленьких апартаментах, и несколько слуг, которых дядя привез с собой, когда прилетел по просьбе мамы, чтобы я не оставалась без присмотра, пока они с папой путешествуют. Есть здесь и комнаты, которые раньше принадлежали родителям Луриты. Ее мама и моя были подругами еще до замужества обеих. Расставаться не захотели. И судьбы разделили, погибнув вместе.

В рабочем кабинете дяди на столе до сих пор стоит их голография. Две зеленоволосые улыбающиеся красавицы, а за их спинами — статный иперианин и не менее эффектный черноволосый рооотонец в темных очках, на фоне оранжево-багряной зари восходящего над Рооотоном Поорса. И мне кажется, что именно глядя на них дядя становится таким суровым и безжалостным. Он вообще сильно изменился после произошедшей трагедии. Я помню, каким он был, когда к нам прилетел, — жизнерадостным и веселым. Грубоватым в выражениях, как и все ипериане, но оскорблений себе не позволял. Помню, как радовалась его появлению мама, как воодушевленно и с искренним удовольствием рассказывала о брате, которого лет шестьдесят не видела. Причем не в переносном, а в совершенно прямом смысле, ведь именно столько лет назад она вышла замуж за папу и улетела на Рооотон, оставив родных. Как вспоминала о брате, который души не чаял в своей младшей сестренке, и как обещала, что он обо мне будет заботиться так же, как в детстве заботился о ней.

Дядя именно это и делает, только… не думая о моих желаниях.

— Очень надеюсь, что ты не будешь халтурить и станцуешь с полной отдачей, — подтверждая мои мысли, строго наставляет меня низкий голос. — Это в твоих интересах. Чем быстрее ты влюбишься в цессянина, раз уж он этого желает, тем тебе же будет проще.

Да, дядя и в этом прав. Есть у наших организмов такая особенность. После совместного танца даже те, кто изначально холодно друг к другу относился, начинают сначала чувствовать симпатию, а потом и более сильные чувства возникают. Правда, процесс этот долгий, может на пару десятков лет растянуться. Поэтому лучше, если сначала влюбленность появляется, тогда свадебный танец ее закрепляет и усиливает, превращая в настоящую любовь. Вот только мне рассчитывать на такое счастье бессмысленно. Буду долго-долго ждать. На незнакомой планете, в чужой семье, с иными порядками. И даже поделиться своими мыслями и чувствами будет не с кем.

— Дядя… — не утерпев, начинаю разговор раньше, чем он опускается в свое любимое кресло. — Я могу взять Луриту с собой?

— Зачем? — получаю в ответ предсказуемый язвительный смешок. — Чтобы она влюбилась в какого-нибудь цессянина, а ее дети родились неполноценными? Ты желаешь ей зла? Или, как обычно, в первую очередь, о себе думаешь? Привыкла к тому, что она с тобой возится? Не переживай, на Цессе найдутся те, кто будет обязан тебя обслуживать и помогать.

Дядя наконец-то перестает искать среди тонких информационных пластинок на полке нужные и все же садится за стол. Несколько секунд хмурится, словно вспоминая, все ли приготовил, и неожиданно спрашивает:

— Что ты знаешь о цессянах?

— Э-э… — Я не сразу понимаю, что именно он хочет от меня услышать. — Независимая цивилизация. В большинстве своем ее представители имеют альбиносный фенотип. Срок жизни очень большой, потому что способности к регенерации высокие. Их планета третья и единственная обитаемая в системе белого карлика Бокус. В настоящее время правит король Дэйль Монт ли’Тон.

— Хорошо. Что еще? — требует неведомого мне результата визави.

— В тридцатом году до основания империи цессяне предприняли попытку захватить Зогг, чтобы сделать его своей колонией, добывать ултриз и наладить регулярные поставки этого ценнейшего топлива на Цесс. Вмешательство флота ипериан позволило отстоять независимость зоггиан, а в дальнейшем сотрудничество двух планет привело к территориальному объединению систем звезд Эфуса и Фиссо. В шестьдесят пятом году после основания империи цессяне попытку повторили, заплатив за военную поддержку томлинцам. Империю тогда спасли только совместные усилия флота всех трех планет Объединенных территорий. Рооотон за год до этого вошел в их состав.