Книга Повесть былинных лет - Валентин Леженда

Кузнец с неудовольствием узнал в яблоке часть своего полдника из седельной сумки.

Однако нагл был этот безобразник до неприличия.

— Художник по какой части?

— По женской, — довольно ответил Лука. Степан прищурился, оценивающим взглядом обозревая юношу. В меру смазлив, опрятен, в общем недурен. Все портила лишь высокомерная усмешка, не сходившая с его губ.

— Больше мне в той деревне делать нечего, — решительно сообщил Лука; — Жену местного воеводы я соблазнил — это раз, девок деревенского старосты попортил — это два, ну и кое-чего еще там было… это три…

— Экий ты орясина! — возмутился Колупаев. — А ну пшел с телеги, я тебя возить тут не нанимался.

— Спокойно, кузнец, не кипятись, — примирительно сказал Пырьев. — Я, если ты не знаешь, сын самого князя Сиверского Буй-тура Всеволода от половецкой княжны Гюльчитай свет Кончаковны.

— Да ну?!!

— Вот тебе и «да ну». — Скорчив гримасу, Лука отбросил в сторону маленький огрызок. — Сбежал я от папочки. Хотел он меня своим преемником сделать, князем значит, скукотища-а-а-а.

— Ну а ты чего же?

— Чего-чего. Не этого мне в жизни всегда хотелось. Так уж вышло, что слаб я оказался с младых ногтей до женского пола.

— Ну на это мы все, мужики, горазды! — усмехнулся Степан, поглаживая окладистую бороду.

— Все да не все, — огрызнулся Пырьев. — Вот я, например, и дня прожить не могу, чтобы какую-нибудь молодку не соблазнить.

— Околдовал тебя, может, кто? — предположил Колупаев.

— Может, и околдовал, — согласился с ним Лука. — Что теперь уж говорить.

И немного подумав, нараспев прочитал:

Крылатый мальчик пару раз

Пальнул по мне из лука,

Но получил синяк под глаз,

То пацану — наука!

— А ты, однако, ко всему еще и пиит! — искренне восхитился кузнец.

— Есть немного, — согласился Лука. — Ладно, спасибо, что укрыл в своей телеге, а то… порешил бы меня воевода. Я едва ноги унес…

И с этими словами юноша ловко спрыгнул с повозки.

— Дам-ка я тебе напоследок совет… — Степан удивленно взметнул густые брови:

— Совет мне?

— Эге ж, конечно, тебе, не коню же твоему перепуганному. Я тут давеча, когда проснулся, услышал, о чем ты вслух толковал… Учти, не один ты кривой зуб на этого летописца имеешь. Много он неправды о земле русской пописал. Так что ты не думай, многие им недовольны. Непросто найти его, но уж если искать…

Лука хитро сощурился:

— Я на твоем месте потолковал бы для начала с самим Ильей, вдруг он ведает, где этого летописца найти можно. Наверняка ведь знает, сучий сын. Кумекаешь, кузнец?

— Кумекаю, — серьезно кивнул Колупаев. — Только где мне этого Илью сыскать?

— Ясное дело, в селе Карачарове у славного града Мурома. Он живет в избе отца своего Ивана Тимофеевича, великого оружейного мастера, небось слыхал о таком?

— Понятное дело, слыхал.

— Ну так туда и поезжай.

— Легко сказать поезжай, — возмутился Степан. — С какой физией я к этому Муромцу явлюсь. Да он даже говорить со мною не станет.

— Ой-ей-ей, — противно захихикал Лука. — Как же, не станет он с тобой говорить. Вмажешь ему разок, сразу шелковым станет. Это ты ведь богатырь, а не он!

— Вмазать самому Илье Муромцу?!!

— Эх-хех-хех, — сокрушенно покачал головой Пырьев. — Вот что значат у нас на Руси народные поверья. Даже ты за эти годы свыкся с мыслью, что есть такой великий русский богатырь. Теперь ты видишь, кузнец, как далеко зашла вся эта ложь?..

И, заявив это, пиит поспешно растворился в опускающихся на дорогу вечерних сумерках, оставив Колупаева наедине с мрачными думами.

Что ж это выходило-то?

Значит, и он, Степан, уже верил, что не совершал всех тех подвигов, которые были приписаны потом Илье Муромцу? Все и впрямь зашло слишком далеко.

— Довольно! — решительно произнес Степан. — Теперь я положу этому конец!

Буцефал посмотрел на хозяина с одобрением. Умная конячка.

— Ну, пошел…

Заскрипев, повозка сдвинулась с места.

По самым общим прикидкам, до славного града Мурома сутки неспешного пути. Тем более что места вокруг спокойные, неопасные: ни тебе разбойников, ни нечисти разгулявшейся. И в самом деле, скучна стала жизнь на Руси. Раньше хоть с половцами воевали. А нынче что?

Разленились русичи, забыли уже, наверное, когда в последний раз меч или копье булатное в руках держали. Не любил воевать. князь Всеволод Ясно Солнышко, да и другие князья удельные тоже. Не любили… и правильно делали. Иными заботами полна земля русская, а половцы могут и подождать чуток. Что им, кочевникам, много ли им надо? Степь, кумыс да вольный ветер…

Так вот и решил Степан Колупаев в град Муром ехать, вернее, в село Карачарово, славное тем, что жил там и, как видно, не тужил великий русский богатырь. Ну что ж, похоже, не тужить ему недолго осталось…

Вот только что ему скажет-то Степан, когда до села доберется?

«Здравствуй, богатырь самозваный! Пришло время отдавать старый должок!»

Нет.

Не так.

Или лучше…

Кузнец сокрушенно махнул рукой. Да ничего он ему не скажет, а для начала хрястнет по лбу как следует, чтобы знал, как славу чужую присваивать.

— Вот с этого беседу и начнем, — довольно произнес Степан. — Эй, Буцефал, ты как считаешь?

Буцефал, в принципе, не возражал.

ГЛАВА 2
Полна кретинами земля русская

Утро в княжьем тереме выдалось беспокойное.

Весь день, как говорится, теперь насмарку. Оттого Буй-тур Всеволод Ясно Солнышко, и был хмур, аки татарин, которого ратники поймали. за воровство на ярмарке. Недоволен был князь, страшно недоволен. Вроде и не понять, отчего. Но ведь так запросто и не спросишь. Норов у Всеволода крутой, хорошо еще если только палицей дубовой по спине перетянет, а то может еще и на границу послать для переговоров с половцами. А половцы народ дикий, у них всегда один ответ на любые разговоры: «секир башка!» и точка. Как ни юли, как ни уговаривай, «секир башка!» отвечают и, что самое обидное, тут же переходят от слов к делу.

— Эх, Николашка, Николашка, — тяжело вздохнул князюшка и нехорошо посмотрел на своего личного секретаря Николая Острогова по кличке Пострел.

Николашка зябко поежился, будто и вправду в княжьих палатах температура упала. Явно замышлял супротив своего секретаря Буй-тур Всеволод что-то плохое.