Книга Огненное сердце - Линда Ховард

Она подумала было, что надо отказаться и сделать это самой, но потом вздохнула: правде надо смотреть в глаза. Ей нужна помощь, по крайней мере сегодня. Он расстегнул на ней брюки и спустил их быстро и ловко, почти не двигая ее. Затем начал разматывать бинт, так как наложил его поверх рубашки.

Джиллиан старалась стоять неподвижно, боясь, что любое движение снова вызовет невыносимую боль. Бен расстегнул рубашку и аккуратно снял ее, причем рукав он спустил, нисколько не потревожив ее больное плечо. Затем он окинул взглядом надетую под рубашкой майку и посмотрел в лицо Джиллиан. На секунду в его голубых глазах блеснуло веселье, но когда он заговорил, то сказал лишь одно:

— Мне придется срезать ее с тебя, потому что ты не сможешь поднять руки, чтобы я стащил ее через голову.

«Конечно, его забавляет не то, что придется срезать с меня майку, — сердито подумала она, — а просто то, что так он снимет с меня последнюю тряпку». Некоторое время они, как дуэлянты, смотрели друг другу в глаза, пока наконец Джиллиан не возразила:

— Вообще-то она растягивается. Помоги мне вытащить из нее правую руку и голову, а потом мы спустим ее с левой руки.

Нежными, бережными движениями он помог ей высвободить правую руку, затем продел ее голову через отверстие для шеи и осторожно стащил майку по левой руке, не причинив лишней боли. Взгляд его задержался на обнажившейся груди, и Джиллиан почувствовала, как она несколько напряглась. На ее шее запульсировала жилка.

Он понимал, что никакие любовные забавы сейчас невозможны из-за ее состояния, но не мог удержаться и не притронуться к ней — для него это было так же необходимо и естественно, как дыхание. Его левая рука обвила ее и ласково притянула, а правой ладонью он по очереди охватил каждую грудь и тронул шершавым пальцем маленькие тугие соски. Он был зачарован тем, как легла в его ладонь, как раз заполнив ее, каждая ее крепкая, упругая грудь. Соски ее были нежного розовато-коричневого цвета. А какой мягкой, шелковистой была ее кожа по сравнению с его большой, грубой загорелой рукой!

Она застыла, не шевелясь, и только дыхание ее стало частым и неглубоким. Бен нагнул голову и поцеловал ее, не мог не поцеловать. С того мгновения, когда он оттащил ее от края пропасти, его всего трясло от сознания, что он едва ее не потерял, и потребность прижать ее к себе стала непреодолимой. Однако ему приходилось сдерживать себя. Ну и что с того, что она наконец оказалась почти голой в его объятиях? Ну и что с того, что желание раздирало его? Ей было плохо, больно, и он должен позаботиться о ней, а секс подождет.

«Но не долго», — в отчаянии подумалось ему, долго он не выдержит. И так ему потребовалось невероятное усилие воли, чтобы заставить себя отпустить ее и отодвинутся подальше. Она молча глядела на него, зелень ее глаз почти исчезла, съеденная чернотой расширившихся зрачков.

Лицо его блестело от выступившей испарины, но он принудил себя перевести мысли на насущные дела и осведомился:

— Где у тебя твои гигиенические салфетки? — Голос его звучал напряженно и грубо, и он откашлялся. Она тоже нервно сглотнула.

— В переднем кармашке на молнии.

Он нашел салфетки, но Джиллиан протянула за ними правую руку, безмолвно настаивая на праве самой мыть себя. Она протерлась, стараясь сохранить максимум достоинства и не думать о том, что ее тело наполовину обнажено. В том, что она делала сейчас, было куда больше интимности, чем даже тогда, когда она купалась у него на глазах. Тогда это было своего рода турниром, состязанием: она старалась продемонстрировать ему, что может оставить его с носом. Сейчас все по-другому и сам Бен стал каким-то другим. Его заботливая нежность обескураживала, хотя он, конечно, остался верен себе и не упустил случая потискать ее груди.

Он приподнял ее правую руку и мрачно осмотрел темные кровоподтеки, браслетом охватившие ее запястье. Такие же кровоподтеки темнели и на другой руке. Черные пятна испещрили ее кожу до самых плеч.

— В ближайшие дни ты ничего не будешь делать, — тихо произнес он, помогая ей улечься на живот. — Мышцы рук будут болеть у тебя почти так же сильно, как плечо.

— Мазь поможет, — отозвалась она, закрывая глаза.

Он замолчал и стал неторопливо растирать ее остро пахнущей жидкостью, понимая, что каждая минута, которую он потратит на массаж ее растянутых мышц, уменьшит болезненную скованность, которая ждет ее завтра. Затем он снова посадил ее и промассировал ей оба предплечья: они тоже были судорожно сжаты. Левое плечо ее распухло и посинело. Он снова перевязал его и примотал к туловищу. И Джиллиан вздохнула с облегчением, когда он зафиксировал руку и сустав.

— Сегодня не надо майки, — сказал он, — Тебе придется спать так. Хочешь, я останусь здесь с тобой?

Она удивилась, когда он спросил, а не объявил, что остается, что вынудило бы ее вступить с ним в перепалку. И ее встревожило, что на мгновение она всерьез задумалась, а не позволить ли ему это.

— Спасибо, но я лучше останусь одна. Вряд ли я сумею сегодня заснуть.

— Думаю, тебя ждет приятный сюрприз. Ты очень устала и быстро заснешь. Заклеить молнию изоляцией ты сможешь, но как ты потом одна уляжешься? Когда ты ложишься или встаешь, тебя надо поддерживать.

Она сумела улыбнуться:

— Лечь будет легко: я просто шлепнусь на матрас. А заклеивать молнию я сегодня, пожалуй, не буду. Мне не улыбается мысль о том, как я буду утром пытаться сама встать, чтобы впустить тебя.

Он откинул волосы с ее лица, задержав на них руку, и с любопытством спросил:

— Почему ты это сделала? Ведь отношения у вас с Риком далеко не самые теплые.

— Он мой брат, — просто ответила она.

— А он сделал бы то же самое ради тебя?

— Не знаю. Вероятно, нет. Но это неважно. Я же не он. — Если бы она дала Рику погибнуть, не сделав попытки спасти его, она не смогла бы потом жить в мире с собой. Их натянутые отношения и его нередкие грубые выпады значения не имели.

Бен пристально посмотрел ей в лицо и коротко кивнул, словно что-то для себя поняв.

— Ладно, давай-ка устроим тебя на ночь. Я буду спать чутко, — пообещал он. — Дутра не успеет к тебе подобраться.

Она фыркнула. Пусть у нее повреждено плечо, но голова-то в полном порядке.

— Если я кого и опасаюсь, то отнюдь не Дутры.

Он рассмеялся, и в уголках его глаз собрались морщинки.

— Не морочь мне голову. Я делаю успехи и прекрасно это понимаю. Ты уже пригласила меня зайти утром.

— Чтобы помочь мне одеться.

— Если ты настаиваешь на такой версии. — Нагнувшись, он снова поцеловал ее, затянув поцелуй. — Не торопись одеваться, мне и так хорошо. — Он обвел пальцем ее сосок и с удовольствием увидел, как тот сразу же съежился и напрягся. — Не понимаю, почему ты прячешь от меня такие прелести. Я должен был заняться ими много дней назад.