Книга Огненное сердце - Линда Ховард

— Тебе лучше? — спросил Бен через несколько минут.

— Лучше не бывает, — пробормотала она.

— Вот и молодчина. Если сможешь сесть, я перебинтую тебе плечо. Когда оно будет обездвижено, болеть станет меньше.

Он говорил так, как будто сам прошел через это. В Джиллиан пробудилось любопытство, но сразу же пропало: у нее не было сил задавать вопросы.

Бен осторожно помог ей сесть и прислонил к своему колену. Казалось, все сгрудились вокруг и смотрели на нее с разной степенью тревоги, вызванной разными причинами. Все, заметила она, кроме Дутры. Он, насколько она могла судить, стоял на том же месте, где находился, когда с уступа сорвался Рик. На его зверском лице застыла усмешка.

В аптечку первой помощи входили эластичные бинты разной ширины на случай растяжений. Бен выбрал самый широкий и туго обмотал им плечо Джиллиан, а затем другим бинтом зафиксировал ее левую руку, примотав ее к боку. Если бы Джиллиан лучше себя чувствовала сейчас, она посмотрела бы на него волком, потому что все эти перевязки не облегчили ее страдания, а лишь усилили боль в плече. Словно прочитав ее мысли, он сказал:

— Я знаю, что болит. Обожди минуту. Обещаю, ты почувствуешь себя лучше.

К счастью, вскоре отдающаяся во всем теле мучительная боль начала стихать. Бен дал ей пару таблеток аспирина, которые она с благодарностью проглотила. Пока она так сидела, прислонившись к колену Бена, вернулся Пепе, и она услышала, как Эулогио объяснял ему на их языке, что произошло. Над ее головой Бен что-то тихо сказал Пепе, и она, как сквозь туман, услышала его ответ. Получалось, что они довольно скоро смогут выбраться с этого проклятого уступа, может быть, через час ходьбы. Однако много времени было потеряно, так что, возможно, они не успеют сделать это засветло.

— Значит, придется идти в темноте, — ответил на это Бен. — Ночевать па этом уступе мы не будем. — Он наклонил лицо к Джиллиан. — Лапушка, ты сможешь идти?

Она колебалась:

— Думаю, что смогу, если ты поможешь мне подняться на ноги.

Он осторожно помог ей встать, причем Рик быстро придвинулся с другого бока, чтобы подпереть ее. Мгновение она стояла, шатаясь, но затем сделала два глубоких вдоха и встала твердо. Она даже сумела выдавить из себя улыбку. Неширокую, но улыбку.

— Все системы работают нормально.

Бен сунул руки в лямки своей клади, затем вскинул на себя рюкзак Джиллиан.

— Мы можем поделить ее груз, — предложил Рик.

— Я не хочу тратить на это время. Нам надо до темноты сойти с этого уступа. Один час я выдержу эту нагрузку.

— Тогда я помогу Джиллиан.

— Нет. — Джиллиан снова глубоко вздохнула. — Будет безопаснее, если мы пойдем цепочкой. Я смогу идти еще час. Это не проблема, раз Бен взял мой груз.

Взгляд, брошенный на нее Беном, говорил, что он понимает: это проблема, и еще какая, но выбора у них нет. Поэтому он промолчал, и Джиллиан была ему за это благодарна. В каком-то смысле этим он выражал свое уважение к ее силе и выдержке.

Теперь их отряд возглавлял Пепе, и Бен настоял, чтобы Джиллиан шла второй, а он занял место сразу за ней. Она понимала, что он хочет быть рядом на случай, если она вдруг зашатается, но решительно сделала шаг вперед, затем другой. Боль была не такой уж сильной. Не такой сильной, как она боялась. Каждый шаг отдавался в плече, но терпеть было можно. Хуже всего была слабость в ногах: у нее было такое ощущение, словно она только начала поправляться после тяжелого гриппа. Наверное, такой и бывает реакция на болевой шок, и естественны резкие скачки содержания адреналина в крови; сначала вверх, а потом вниз. Все казалось ей сейчас каким-то нереальным, даже смерть Мартима. Неужели после нее прошло лишь несколько часов?

Нелепее всего было то, что она жутко проголодалась. Прямо скажем, не очень-то утонченная реакция, впрочем, она никогда не отличалась особой утонченностью чувств. Пожалуй, в чувстве голода было даже что-то успокоительное: такое привычное повседневное ощущение, возвращение к реальности.

Когда они наконец сошли с уступа, были поздние сумерки, а когда снова оказались в глубине леса под его тройным пологом, стало совсем темно. Лагерь разбили, наспех расчистив пространство, куда более тесное, чем обычно. Только чтобы можно было поставить палатки и разжечь костер для приготовления пищи. Бен поставил палатку Джиллиан, а затем усадил ее поудобнее у огня, пока Пепе готовил ужин.

Джиллиан могла без труда есть сама, хотя левая рука до локтя была полностью обездвижена. Она с волчьим аппетитом накинулась на рис с рыбными консервами. Обычно она не пила на ночь кофе, но Бен вручил ей кружку с сильно подслащенным питьем, и она без возражений выпила ее до дна. К концу ужина она уже чувствовала себя гораздо лучше.

Подошел Рик и сел рядом с ней. Вид у него был смущенный, и глядел он не на нее, а в землю.

— Э-э… я хотел сказать тебе спасибо за то, что ты для меня сделала, — пробормотал он.

Насколько она могла вспомнить, такое случилось впервые за всю ее жизнь: прежде Рик никогда не проявлял к ней дружеских чувств. Поэтому она не стала придавать его словам слишком большого значения и ограничилась односложным ответом:

— Пожалуйста.

Он неловко заерзал и через минуту поинтересовался:

— Тебе сейчас получше?

— Плечо саднит, но боль меньше, чем раньше.

— Это хорошо. — Похоже, он не мог придумать, что еще можно сказать, и после неявного молчания встал. По-прежнему не глядя ей в лицо, он проговорил:

— Еще раз спасибо. — И вернулся на свое место.

Как только он отошел, рядом возник Беи с фонарем в одной руке и знакомой баночкой в другой.

— Пошли, — сказал он. — Пора натереться мазью.

Она с готовностью согласилась. Эта резко пахнущая мазь в сочетании с его интенсивным массажем один раз уже сотворила чудо с ее наболевшими плечами. Она неуклюже заползла в палатку, и Бен последовал за ней, заняв своим большим телом почти все пространство.

Джиллиан посмотрела на свою грязную одежду.

— Сначала мне нужно вымыться.

— Я не знаю поблизости ни одного подходящего водопада. — Опустившись около нее на колени, он стал расшнуровывать ее сапоги.

— У меня в рюкзаке есть влажные гигиенические салфетки.

Он глянул снизу вверх ей в лицо, блеснув белозубой улыбкой.

— Так вот как это тебе удается. А я-то удивлялся, как ты ухитряешься оставаться такой чистенькой. По сравнению с тобой мы все выглядим и пахнем, как заправские бродяги.

— Это уж вам виднее, — пробормотала она.

— Вот теперь я вижу, что тебе и впрямь стало лучше, — одобрительно кивнул он, снимая с нее сапоги и носки. — Давай-ка снимем твои брюки до того, как я стану разматывать плечо. Так мы меньше будем его шевелить.