Книга Меценат - Михаил Бондаренко

…Сын раба, получившего волю, Всем я противен как сын раба, получившего волю: Нынче — за то, что тебе, Меценат, я приятен и близок; Прежде — за то, что трибуном я был во главе легиона. В этом есть разница! Можно завидовать праву начальства, Но недоступна для зависти дружба твоя, потому что Только достойных берешь ты в друзья, чуждаясь искательств[541].

Еще в 33 году Меценат подарил бедствующему Горацию небольшую загородную виллу в Сабинских горах, которая позволила поэту безбедно существовать до конца жизни[542]. Здесь он укрывался от суеты и шума столицы, а также предавался литературным занятиям. Вилла находилась вблизи небольшого поселения Вария (современная Виковаро), в 40 километрах от Рима. Итальянские археологи провели здесь раскопки и обнаружили руины дома с остатками мозаичного пола и фрагментами фресок. Вилла была достаточно большой и располагалась у подножия холма. Господский дом окружал плодовый сад, в котором имелся бассейн. К вилле также прилегали хозяйственные постройки, небольшое поле, виноградник, лес и ручей. В этой усадьбе, как сообщает нам сам Гораций[543], вели хозяйство восемь рабов и пять арендаторов-колонов с семьями. По тем меркам это была довольно скромная вилла, однако Гораций был бесконечно благодарен Меценату за бесценный для него подарок. Это был предел его мечтаний, как он сам писал:

Вот в чем желания были мои: необширное поле, Садик, от дома вблизи непрерывно текущий источник, К этому лес небольшой! И лучше и больше послали Боги бессмертные мне; не тревожу их просьбою боле, Кроме того, чтобы эти дары мне оставил Меркурий[544].

Впоследствии у Горация появился небольшой дом недалеко от Рима, в Тибуре (современный Тиволи)[545], в котором он любил останавливаться на пути из столицы в свою сабинскую усадьбу[546]. Был, очевидно, у Горация и небольшой дом в Риме или квартира в инсуле, о чем он сам пишет в одной из своих сатир:

…Куда пожелаю, Я отправляюсь один, справляюсь о ценности хлеба, Да о цене овощей, плутовским пробираюсь я цирком; Под вечер часто на форум — гадателей слушать; оттуда Я домой к пирогу, к овощам. Нероскошный мой ужин Трое рабов подают. На мраморе белом два кубка С ковшиком винным стоят, простая солонка, и чаша, И узкогорлый кувшин — простой, кампанийской работы. Спать я иду, не заботясь о том, что мне надобно завтра Рано вставать и — на площадь, где Марсий кривляется бедный В знак, что он младшего Новия даже и видеть не может. Сплю до четвертого часа; потом, погулявши, читаю Или пишу втихомолку я то, что меня занимает; После я маслом натрусь — не таким, как запачканный Натта, Краденным им из ночных фонарей. Уставши от зноя, Брошу я мяч и с Марсова поля отправлюся в баню. Ем, но не жадно, чтоб легким весь день сохранить мой желудок. Дома потом отдохну[547].

Гораций, вероятно, достаточно часто виделся со своим покровителем и пировал в его роскошном дворце на Эсквилинском холме. В связи с этим поэт даже позволял себе поиронизировать над самим собой:

… Куда ты несешься? Чего тебе надо? Или затем лишь толкаешься ты как шальной с кем попало, Чтобы скорее опять прибежать к твоему Меценату?[548]

Или:

Если же на вечер звать пришлет Меценат: «Наливайте Масло скорее в фонарь! Эй! Слышит ли кто?» Как безумный Ты закричишь, зашумишь, беготню во всем доме поднимешь[549].

И еще:

Когда ж, счастливец Меценат, отведаем, Победам рады Цезаря, Вина Цекуба, что хранилось к празднику (Угодно так Юпитеру) В твоем высоком доме, и споем под звук Дорийской лиры с флейтами?[550]

В свою очередь, и Меценат, вероятно, иногда посещал сабинскую виллу Горация, где в его обществе отдыхал душой от политических проблем. Несколько од Горация, адресованных Меценату, являются своеобразными приглашениями на скромную дружескую трапезу:

Царей тирренских отпрыск! Тебе давно Храню, не тронув, с легким вином кувшин И роз цветы; и из орехов Масло тебе, Меценат, на кудри Уже отжато. Брось промедление! Не век же Тибур будешь ты зреть сырой…[551]

Или:

Будешь у меня ты вино простое Пить из скромных чаш. Но его недаром Я своей рукой засмолил в кувшине… ..Цекубским вином наслаждайся дома И каленских лоз дорогою влагой, — У меня же, друг, ни Фалерн, ни Формий Чаш не наполнят[552].

Сам Меценат с нежностью относился к Горацию и так писал о их дружбе в шутливой эпиграмме: