Книга Мальчик, который рисовал кошек, и другие истории о вещах странных и примечательных - Лафкадио Хирн

II

Ити-дай-мэ – Кимико номер один нет больше в доме: она только воспоминание. Да и Кимика была еще молода, когда Кимико стала ее сестрой по профессии.

«Необыкновенно красивая девушка» – так говорит о ней Кимико. Чтобы достичь высот в профессии, гейша должна быть красива или очень умна. Знаменитыми же обычно становятся те, в которых соединилось и то и другое. В гейши отбирают в очень юном возрасте. И наставницы, конечно, ищут таких, которые обещают стать знаменитыми. Даже в самых обычных гейшах-певичках различимо то очарование, коим они обладали в лучшие годы. Но это, конечно, только следы beauté du diable[47]. Но как гласит одна известная японская поговорка, «в восемнадцать даже черт прекрасен»!

Кимико была не просто симпатичной – куда там! В ней воплотился идеал японской женской красоты. Считается, что только одна из ста тысяч женщин ему соответствует! К тому же она была не просто умна – она была поразительно талантлива. Она сочиняла изысканные стихи, владела искусством икебаны, знала все тонкости чайных церемоний, прекрасно вышивала, владела навыками шелковой мозаики. Короче говоря, она была само совершенство. Ее первый «выход в свет» состоялся в Киото. Появление Кимико в мишурном мире древней столицы произвело фурор. Она могла добиться всего, чего хотела, и она знала, что ее судьба в ее собственных руках.

Вскоре стало ясно, что у нее прекрасная подготовка, она справлялась с любыми ситуациями и всегда знала, как себя вести. А то, чего она еще не знала, было ведомо ее наставнице Кимике: власть красоты и бессилие страсти, сила намека, капкан обещания и цена безразличия, вся глупость и зло, что гнездятся в сердцах мужчин. Так что Кимико мало ошибалась и очень редко лила слезы. Со временем произошло то, чего наставница настойчиво добивалась: ее ученица стала чуточку опасной. Как горящая лампа в ночи для насекомых. Но только самую малость: иначе могли и потушить. Для чего нужна лампа? Чтобы освещать – делать видимым то, что приятно глазу. Страдать она никого не заставляет. Так и Кимико: она не причиняла страданий. Была немножко опасной. Только и всего.

Почтенные господа скоро убедились, что она не только не собирается вторгаться в их респектабельные семьи, но даже не ищет романтических отношений, которые угрожали бы семейным устоям. Она была безжалостна к таким юношам, что в знак любви подписываются собственной кровью, а от девушек требуют, чтобы те отсекли крайнюю фалангу левого мизинчика как свидетельство искренности чувств. У нее хватало коварства, чтобы найти способ исцелить их безумство. Еще меньше жалости она испытывала к тем, кто пытался купить ее тело и душу за дома и земли. Один был настолько великодушен, что предложил ей свободу – за цену, которая превратила бы Кимико в очень богатую женщину. Но она осталась гейшей. Она умела отказывать, не обижая, и всегда знала, как исцелить отчаяние.

Бывали, конечно, исключения. Один пожилой господин, который решил, что не стоит жить, если Кимико не принадлежит ему безраздельно, пригласил однажды ее на ужин и предложил выпить с ним вина. Но ее наставница Кимика – а она умела читать по лицам – искусно подменила вино на чай (благо что цвет был таким же) и тем спасла драгоценную жизнь девушки. Потому что уже десять минут спустя душа старого глупца была на пути в Мэйдо[48]. Видимо, он был изрядно разочарован, что вершит свой путь в одиночестве. С тех пор Кимика оберегала ученицу, как дикая кошка своего котенка.

«Котенок» вошел в моду, превратился в знаменитость – произвел настоящую сенсацию. По нему сходили с ума, им «болели». Один из ее поклонников – иностранец, великий князь – послал ей в дар бриллианты, но она их никогда не надевала. Те, кому удалось познакомиться с ней, заваливали ее подарками. Пользоваться ее благосклонностью – хотя бы один день – считалось большой удачей среди золотой молодежи. Этим гордились. Однако никому своего предпочтения она не выказывала и отклоняла любые попытки навязать длительные отношения. На любые протесты по этому поводу она отвечала, что знает свое место. Даже светские дамы отзывались о ней вполне снисходительно – поскольку никто не мог обвинить ее в том, что она разбила чью-либо семью. Она действительно знала свое место. Время щадило ее – становясь старше, она только хорошела. Появлялись другие гейши, они достигали славы, но Кимико не было равных. Фабриканты, что выговорили право использовать ее фотографию в торговых целях, сделали себе состояния.

Однако в один прекрасный день разошлась весть: сердце Кимико сдалось! Она рассталась со своей наставницей и ушла к богатому и щедрому, к тому, кто может обеспечить всем, что только она пожелает. К человеку, который способен не только забыть ее прошлое, но и вернуть ей подобающее уважаемой женщине социальное положение, восстановить репутацию, заткнуть рот сплетникам, – к такому, кто готов умирать за нее ежечасно. Да и сам, говорят, действительно полумертв от любви. Кимика рассказывала, что безумец пытался покончить жизнь самоубийством из-за любви к ее ученице, и Кимико пожалела его, вы́ходила, вернула к жизни… Вместе со здоровьем вернулось и его безумие.

Тайко Хидэёси[49] сказал однажды: существует только две вещи на свете, которых стоит опасаться, – темные ночи и безумцы. Кимика тоже боялась безумцев, и вот такой безумец увел Кимико прочь. Со слезами, но без эгоизма она добавляла, что та никогда не вернется, ибо взаимная любовь их так велика, что переживет несколько земных воплощений.

Однако Кимика была права только наполовину, а в остальном ошибалась. Она, конечно, была очень проницательна, но ей не дано было проникнуть в сокровенные тайники души Кимико. А если бы она смогла, то, верно, громко вскрикнула бы от удивления.

III

Надо сказать, Кимико отличалась от других гейш не только удивительной красотой и умом, но и благородным происхождением. В ее жилах текла голубая кровь. До того как она обзавелась профессиональным именем, ее звали по другому – Аи. В зависимости от начертания иероглиф, передающий это имя, расшифровывается как «любовь» или как «страдание». История Аи – это история и любви, и страдания.

Она получила прекрасное воспитание. Девочкой ее отдали в частную школу, которой управлял старый самурай. В его школе девочки сидели на корточках на своих подушечках за небольшими пюпитрами и прилежно слушали учителей, которые трудились бесплатно. Это в наши дни, когда учителя имеют зарплаты много больше, чем чиновники на службе у государства, учительство уже не столь почетно, как прежде. Да и того удовольствия учителя, видимо, уже не получают. В школу и из школы девочку неизменно сопровождала служанка. Она несла книги, подушечку, тетрадки и столик для письма.

После этого Аи поступила в общую школу. Первые «современные» учебники тогда только появились. В них, в переводе на японский, было много всяких историй – английских, немецких, французских – о чести, долге, героизме, – прекрасно подобранных, с замечательными картинками людей Запада. Теперь эти маленькие, полные патетики книжки – большая редкость: их давно вытеснили другие, составленные с большей претенциозностью, но без любви.