Книга Челюскинская эпопея - Владислав Корякин

Тем и объясняется, что сбитое официальным враньём, общество при отсутствии нормальной системы информации не знало, кому доверять, невольно перенося своё недоверие к власти и на участников спасательной операции, которые, таким образом, оказались в сложном положении: им не верило бывшее собственное начальство в лице Алксниса, но и не доверяла значительная часть общества, которое, оценивая Революцию и её последствия (особенно коллективизацию), склонно было считать и события в связи с «Челюскиным» ещё одним экспериментом второго порядка на фоне основного.

На этом фоне порой отмечены случаи другой направленности, также внесшие свой вклад в формирование челюскинской мифологии, один из которых отмечен С.А. Ларьковым: «В архивном деле наградного сектора ЦИК лежит гневное письмо бывшей чекистки, «проливавшей кровь за дело пролетариата», оскорблённой тем, что у неё ордена нет, а этим челюскинским бабам, к тому же — просто жёнам, без должностей, «этим б…» (так в документе. — В.К.) — ордена дали!» (2007, с. 151). Как говориться — ноу комментс…

Оценка событий, связанных с походом «Челюскина» и его участниками — дело весьма непростое, но факт остаётся фактом — одна ложь порождает другую, причём эта тенденция сохранилась до настоящего времени, приобретая порой карикатурный характер, как это имело место с возникновением мифа о двух тысячах заключённых на некоем пароходе «Пижма», якобы сопровождавшем «Челюскина» и затопленном в Чукотском море в разгар полярной ночи. К сожалению, имело место тиражирование этой заведомой лжи средствами СМИ, включая такие, как телеканал «Культура», средствами заведомо преднамеренной дезинформации. Например, демонстрировались лишь «шапки» официальных документов и подписи реальных ответственных лиц, а сам текст заменялся словесным изложением событий, не имевшим к документам никакого отношения, и т. д. Методика подобной фальсификации детально описана в работе (Ларьков, 2007).

В подобного рода «исторических изысканиях», почти по Ильфу и Петрову, делаются ссылки типа «запад нам поможет» применительно к событиям, связанным с походом и гибелью «Челюскина». Авторы подобных версий не учитывают, что американцы с Аляски не могли нам помочь своей авиацией, по той же причине, что сами не обеспечили эвакуацию экипажа шхуны «Нанук» зимой 1929–1930 гг., потеряв в этой операции экипаж Эйлсона — Борланда, тела которых отыскал будущий Герой Советского Союза Слепнёв. Действительно, американские лётчики вывезли с «Нанука» на Аляску четырёх человек, но не надо забывать, что в тех же условиях Галышев вывез со «Ставрополя» 15 человек.

Не самое важное, но заметное место в мифологии «Челюскина» принадлежит нашим соседям на Аляске, тем более что существовало определённое взаимодействие с ними, выразившееся в полётах Леваневского и Слепнёва, эвакуации заболевшего Шмидта и некоторых других мероприятиях. Однако ожидать, что американцы будут заниматься нашими проблемами, едва ли оправдано. При этом соседи по крайней мере на протяжении полувека после продажи Аляски активно осваивали Чукотку, для чего и понадобилось введение на полуострове пограничной охраны во главе с Небольсиным, сыгравшим свою роль в спасательных операциях по эвакуации челюскинцев.

В условиях зарубежья челюскинская мифология отличалась своей спецификой, которую лучше всех выразил мастер сатирических двусмысленностей Бернард Шоу в своей беседе с послом Майским: — «Что вы за страна! Полярную трагедию вы превратили в национальное торжество, на роль главного героя ледовой драмы вы нашли главного Деда Мороза с большой бородой. Уверяю Вас, что борода Шмидта завоевала вам тысячи новых друзей». Что это — дань восхищения реальными заслугами Шмидта (и его харизме) или высокая оценка профессионалом работы других профессионалов в организации театральной постановки силами ЦК ВКП(б) и ОГПУ?

Отношение части русского эмигрантского зарубежья с позиции «…Горжусь: — челюскинцы — русские!» выразила Марина Цветаева:

И спасши (мечта Для младшего возраста!) И псов, и дитя Умчали по воздуху.

В очевидном противопоставлении с катастрофой «Италии» шесть лет назад («не то что — чёрт его — Нобиле!»). Чем не пример поэтического мифотворчества, но высокого!

Авторы последних зарубежных исследований (например, Мак-Конен в «Красной Арктике») истории «Челюскина» уделили особое внимание с точки зрения использования в советской пропаганде, не вскрывая, однако, внутренних противоречий «Челюскинианы», давших обильную пищу для иной позднейшей мифологии, возникшей в противостоянии официальной советской пропаганде, также в основе мифологической.

Важно, в отличие от мифологии, что в реальности история «Челюскина» имела массу конкретных предшественников, как наших, так и зарубежных, освоение опыта которых и стало основой успеха наших полярников в освоении Арктики. Только не надо забывать, что любая деятельность в Арктике отличается повышенным риском — это её непременная специфика, также требующая учёта в исторических изысканиях. Профессия работать в неизвестности, которая опасна сама по себе. Порой настолько, что мы не можем до сих пор установить причин гибели Амундсена, Русанова или Франклина.

Именно этого обстоятельства и не учитывают делатели арктических мифов, создавая их в меру своего понимания, а порой — пошлой выгоды, в попытке перелицевать на советский лад известное, суть которого предельно проста — поход в неизвестное чреват риском, требующим соответствующих мер на сугубо профессиональном уровне, к чему у мифотворцев отсутствует желание.

Первая оценка событиям похода «Челюскина» дана по свежим следам редактором трёх «челюскинских томов» (и по совместительству редактором «Правды») Л.З. Мехлисом и, таким образом, отражает официальный взгляд на события в Чукотском море. Однако для придания ему объективности Мехлис вынужден был обращаться и к иностранным источникам, цитируя, например, британскую «Дейли Геральд»: «История об этом — одна из величайших среди историй о героизме и выносливости, которыми так богата история полярных исследований. Радио и авиация сделала их спасение возможным. Но радио и авиация не могли бы помочь без знаний и доблести лётчиков. Весь мир отдаёт дань этим доблестным русским». Однако одному из самых верноподданных проводников сталинской линии, признания британцев показалось мало, и он ссылается на письмо коллектива путиловцев: «Вы, товарищи, шли по стопам великих героев пролетарской революции и гражданской войны. И ваш подвиг, товарищи челюскинцы, лётчики-герои, озаряет облик нашей страны, укрепляет её силу и мощь. Вы показали замечательные образцы героизма и любви к родине. Привет вам, родные, с берегов Невы, от города Ленина, колыбели великой коммунистической партии! Привет храбрым из железного поколения, воспитанного Сталиным» (т. 3, 1934, с. 9). Собственно, именно в последних строках и заключается смысл и суть руководящих указаний в связи с драмой «Челюскина», челюскинцев и первых героев Советского Союза.

В этом духе Мехлис редактировал весь текст и содержание всех трёх челюскинских томов, в стремлении выхолостить из них всё личное, человеческое при малейшем несовпадении с линией партии, но в спешке всё же не смог выполнить возложенной на него миссии — во многих случаях отпечаток личного восприятия участниками событий прослеживается вполне отчётливо, причём в деталях, противореча порой официозу, что неоднократно отмечено выше на целом ряде примеров.