Книга Мальчик со шпагой - Владислав Крапивин

— Тебе не показалось? Темно было.

— Не показалось. Там свет из окна падал! Я по ножу ударил, а он в столб воткнулся. Вот над ним. — Серёжа указал на Стасика, и тот почему-то вздрогнул.

— Роман "Три мушкетера", да и только, — озабоченно произнес лейтенант. — А ну пойдем назад. Нож — штука серьезная.

Он решительно двинулся в переулок, и ребята потянулись за ним. Стасик прихрамывал.

— Можно, я домой пойду? — спросил он. — У меня нога болит.

Лейтенант обернулся.

— А не боишься?

— Дом-то уже рядом, — объяснил Серёжа. — Пусть идут оба, а то родители волнуются. Тут их никто не тронет. А я вам все расскажу и без них.

— Ну, бегите, — разрешил лейтенант.

— Стаська, не вздумай дома рассказывать про это дело, — предупредил Серёжа. — Там с ума сойдут. Скажи, что я к Генке зашел.

Стасик торопливо кивнул и, кажется, обрадовался.

Малыши ушли, а Серёжа и лейтенант снова окунулись в темноту переулка.

Нож они не отыскали. На столбе его не было, в сухой траве вокруг столба — тоже.

— Может быть, показалось все-таки? — спросил милиционер.

Серёжа упрямо помотал головой.

Лейтенант помолчал и спросил:

А ты не помнишь, как нож воткнулся? Вдоль древесины или поперек?

— Вот так, — Серёжа вытянул перед собой ладонь, — наискосок.

Посмотрим… — Лейтенант стал на цыпочки и долго водил светлым кружком фонарика по столбу.

— Точно. Есть такая зарубка, — сказал он.

Кто-то тяжело прыгнул с забора и подошел к ним. Это был сержант.

— Вот он, кастет. На грядках лежал.

Лейтенант сказал ему о ноже. Минут десять они обшаривали вокруг землю, но напрасно.

— Пойдем, — сказал лейтенант. — Нет ничего.

— Вы мне не верите? — спросил Серёжа.

— Верю. Тем более след на столбе… Но где же нож? Может, Гаврилов успел его выбросить?

— Да нет, он его больше не касался.

— Ладно, выясним… А как ты сумел выбить его у Гаврилова?

— Не знаю, — утомленно сказал Серёжа. — Наверно, с перепугу… — Его опять стал трясти крупный озноб, и захотелось поскорее оказаться дома у Наташки, среди своих, где спокойно, светло и весело. Казалось, что он уже много-много часов пробыл в этом переулке.

Сержант, который все молчал, вдруг спросил:

— С перепугу, говоришь? С перепугу люди драпают сломя голову, а ты дрался.

Серёжа не стал объяснять, что драпать нельзя было из-за Стаськи. Еще подумают, что хвастается: вот, мол, какой хороший, не бросил маленького…

В отделении милиции все произошло быстро. Гаврилова увели. Кису, Гусыню, Сенцова и четвертого мальчишку отпустили домой, сказав, что вызовут в понедельник. Хмурый пожилой капитан, повернувшись к Серёже, слегка улыбнулся:

— Ну, мушкетер, давай по порядку. Как было дело? Да не волнуйся, все уже хорошо.

"Почему они все говорят "не волнуйся"? — подумал Серёжа. — Или заметно, как меня трясет? Но это же от холода".

Он рассказал обо всем. Получилось не много. Капитан записывал. Потом спросил:

— Значит, настаиваешь, что нож был?

— Да.

— Ну ладно… Прочитай и распишись.

Серёжа бегло прочитал разлинованный лист. Все было правильно, только очень уж коротко. Серёжа написал внизу: "Каховский". Буквы получились большие и корявые. Он услышал, как шепотом кто-то сказал:

— Натерпелся малец.

Капитан обратился к лейтенанту, которого тоже звали Серёжей.

— Увези парнишку домой.

— Я и так дойду, здесь недалеко, — сказал Серёжа.

Капитан опять сдержанно улыбнулся.

— Увези, увези… Героям должен быть почет. Он и сам еще не знает, как здорово нам помог…

У крыльца стояла милицейская "Волга". Лейтенант сел за руль, Серёжа — рядом. В зеркале над рулем он увидел на миг свое лицо. На левой скуле был могучий синяк. Это Серёжу почему-то развеселило.

Доехали они за минуту.

Дверь Серёже открыла Наташка.

— Ну, пропащая душа… Мы уж беспокоимся.

При неярком коридорном свете она не разглядела Серёжино лицо.

— Слушай, — шепотом сказал он, — есть у тебя пудра или крем какой-нибудь, которым лицо мажут?

— Ты рехнулся?

— Ни капельки. Надо навести маскировку.

10

Наташе Серёжа сказал про все, но велел, чтобы молчала как рыба: не портить же людям праздник. Весь вечер он держался в тени, а когда пришли домой, сразу лег спать. Ему не снились ни бандиты с ножами, ни другие кошмары. Вообще ничего не снилось.

Проснулся Серёжа поздно. Все тело болело, будто накануне он весь день тяжести таскал. Зато настроение было прекрасное. Он отлично помнил, что было вчера, и чувствовал спокойную гордость. А чего ж не гордиться? Он до конца держался в неравной схватке. Он был победитель.

Все было хорошо. Уютно пощелкивали батареи, смеялась за дверью Маринка, весело говорил с тетей Галей отец. А за окнами опять сыпал крупный снег.

Даже пенопластовый замок с узорным флюгером на главной башне и синим крабом над воротами опять показался Серёже красивым и почти настоящим.

Серёжа откинул одеяло, сделал десяток приседаний, чтобы прогнать боль из мускулов. Потом побежал в ванную. В прихожей он столкнулся с тетей Галей.

Она ахнула:

— Серёженька! Что с тобой?

— А что?

— Ты в зеркало посмотри!

Он посмотрел.

"Маскировка" слезла, и синяк цвел во всю щеку.

— Кто тебя? — все больше волновалась тетя Галя. — Батюшки, да что же это? Володя, иди сюда!

Пришёл папа. Посмотрел, присвистнул. Сказал:

— Давай, дружище, выкладывай. Пойдем-ка в комнату.

И Серёжа "выложил". Да он и не собирался отмалчиваться. Одно дело вчера, другое — сегодня.

Он сидел на тахте, покрытой мохнатым, ласково щекочущим пледом, приткнулся к отцу и чувствовал себя, как котенок в добрых руках. Рассказывал спокойно и подробно. Не скрывал ни страха, ни мыслей, которые были в тот момент, ни злости, которую влил в удары своей деревянной шпаги. Папе можно было говорить все. Конечно, зря здесь была тетя Галя: не женское это дело слушать о таких вещах. Но разве ее уговоришь не слушать! И Маринку тоже.

Маринка сидела верхом на Ноке и держала его за уши, как за вожжи. Нок терпеливо улыбался розовой пастью.