Книга Херсонеситы - Татьяна Корниенко

«Печально. Мне нравится во все вникать и во всем разбираться. Но, может, ты скажешь, что летает в вашем небе и шумит громче грозы? Ведь это же не горгона? Мальчик из моего видения поднял голову и при этом не обратился в камень. Хотя горгона не та женщина, с которой стоит шутить. Не ответишь ли ты, Евграф, что это было?»

«Скорее всего, обычный самолет. Или вертолет. Я же не знаю, что там летело».

«Из чего сделан такой самолет?»

«Из легкого металла. Дюралюминий называется. Много легче бронзы, которой вы пользовались».

«Дедал тоже дал Икару крылья. Но они не были бронзовыми. О! Я понял: если бы Дедал знал, что крылья могут быть из металла, Икар смог бы подняться к самому солнцу и они не расплавились бы!»

«Ну ты и соображаешь! Только не забывай – к твоему Икару пришлось бы прикрепить хороший реактивный двигатель. А их Дедал делать не умел».

«Да… Скажи, Евграф, ты свободный человек? По достижении совершеннолетия будешь ли гражданином? Или родители твои – рабы?»

«Рабы? Ну ты даешь! У меня папа в институте физики работает, мама – библиотекарь. У нас квартира есть. Дом то есть. Только он на шестнадцатом этаже. Я в школе учусь. У меня там куча друзей. Все классно!»

«А Тася? Она свободна?»

«Ау, Денис, проснись! Рабов уже бог знает сколько веков нет!»

«Какой бог знает? Зевс?»

«При чем тут Зевс? У нас один Бог – Саваоф. Правда, есть еще сын Божий – Иисус. И Дух Святой. Всё. Един в трех лицах».

«Ну, так бы сразу и говорил. А то я уже подумал: неужели он один успевает уследить за всем? А если ему хотя бы сын помогает, уже легче… Так как насчет рабов?»

«У нас все свободные».

«Но это же не всегда удобно! Кто работает на ваших плантациях, в ваших домах?»

«Сами работаем. Ты автомобили видел? Видел. Самолет слышал? Слышал. Полно еще всяких машин. Вот они и есть наши рабы».

«А говоришь, что нет рабов. Я очень был удивлен…»

Удивлялись они по очереди до рассвета. Лишь когда за окном забрезжило, Евграф бросил взгляд на часы.

«Стоп, Денис! Ну мы с тобой и устроили симпозиум! У меня тут вообще-то утро. Мне нужно хотя бы часа четыре поспать, а то потом буду носом клевать. Только не спрашивай, что клевать и почему».

«О, понимаю! Опять выражение такое. Ты хороший преемник, Евграф. Позволь мне задать последний вопрос».

«Так и быть, я сегодня добрый. Задавай».

«У меня никогда не было друзей среди сверстников. Только Зо. Но она – больше чем друг. Евграф, позволишь ли ты мне считать своим другом тебя?»

«Разве об этом спрашивают, Денис? По-моему, мы уже целые сутки с тобой самые нормальные друзья… – Евграф замялся. – У меня тоже есть один вопросик. Я вот не понимаю… Ты в своем параллельном мире не на полочке же отдыхаешь. Что-то делаешь, с теми, кто переходит, наверное, общаешься. Почему не знаешь, что у нас происходит? Чего проще – возьми и спроси! Зачем для этого было двадцать три столетия ждать? И кстати, почему ты выбрал именно меня? Я ведь даже не местный. Неужели за столько веков никого подходящего не нашлось?»

«Некоторое время после перехода я мог оставаться на земле. Рядом был Епифаний, Зо. Были беспокойные духи с их неутоленными желаниями. Но прошло время, и Высшие законы лишили нас такой возможности. Чтобы исполнить свой долг, я задержался в том слое, который не используется для жизни».

«Почему не используется?»

«Он неудобен. Его законы не дают жизни развернуться в полную силу. Он – промежуток между другими, жизненосными, слоями».

«Может быть, как промежутки между орбитами электронов, которые вращаются вокруг атомных ядер? Мне папа рассказывал, что…»

«Не знаю, о чем ты говоришь. Здесь я потерял способность видеть землю собственными глазами, но все еще чувствовал людей. Со многими, достойнейшими, пытался заговорить. Ты – единственный, кто услышал меня. Может быть, ты, я, Епифаний – все мы чем-то похожи? Словно…»

«Стой, я, кажется, понял! Мы, наверное, настроены одинаково. Как антенны на приемник!»

«Мне неизвестны антенны. Люди и другие существа минуют пустой слой, не задерживаясь».

«Денис, а Тася… Если она разовьет свои способности, сможет тогда поговорить с родителями? Она очень этого хочет».

«Нет преград для любви. Иногда это удается. Пусть не оставляет своих попыток. Скажи ей об этом».

«Скажу. Обязательно скажу».

«То, что я нашел тебя, означает конец моему ожиданию. О Евграф, как мы с Зо хотим идти дальше!»

«Она с тобой?»

«А разве любящие могут быть порознь?»

₪ ₪ ₪

Три дня, которые Дионисий провел между видениями и явью, растянулись для Зо в длинную тягостную полосу. Утомляла не работа: Зо скучала. Стоя возле большой вертикальной рамы ткацкого станка, она думала, думала, думала о своем друге. Беспрерывно. С мучительным восторгом. Как он держит голову, говорит, улыбается. Забывшись, Зо и сама начинала улыбаться этому, вымышленному, Дионисию. Шептать слова, которые никогда бы не решилась произнести, глядя ему в глаза.

Аспасия лишь раз спросила, какие мысли отвлекают дочь от работы, но, услышав невнятное мычание, отступилась, уверенная, что ответом является хозяйский сын Кирос. Румянец же на щеках и мечтательно-рассеянный взгляд Зо говорили лишь об одном: его подарок, бронзовое зеркальце, достиг цели.

Понимая, что такая увлеченность ни к чему хорошему не приведет, Аспасия была встревожена. Тем более что повзрослевший мальчик, не привыкший ни в чем встречать отказа, вряд ли будет терпеливым на этот раз. И как любая хорошая мать, держала и держала подле себя дочь, поручая ей все новую работу.

Но вечно ничего продолжаться не может. На третий день Зо была дарована свобода.

– Дионисий, послушай, Дионисий! Боги умеют растягивать дни, как нити, которые выходят из-под моего веретена! – радостно вскричала она, завидев наконец своего друга вверху тропинки, поднимавшейся от моря.

Сильный, почти штормовой ветер волновал складки его хитона, но ничего не мог сделать со счастливой улыбкой и таким же голосом.

– Я никогда не прял, и все же мой день был не менее длинен! – Дионисий сбежал вниз, подошел, протянул к Зо руки. – Хайре! Закончена ли твоя работа?

– Работа женщины никогда не может быть закончена. Она лишь прерывается на время. – Зо отдала ему свои ладони. Заглянула в глаза… И сквозь улыбку прочитала в них тревогу.

– Но ты чем-то опечален? О чем не можешь забыть даже во время нашей встречи?

Он легонько сжал ее пальцы.

– Мне снилась Дайона.