Книга Голос одиночества - Ян-Филипп Зендкер

Пол и Инь‑Инь задумались.

– Советую и вам идти тем же путем, – продолжал адвокат. – Честно говоря, это едва ли не единственный ваш шанс. – Он взглянул на часы. – Мне срочно нужно в бюро. Подумайте над моим предложением. Жду вашего ответа.

Пол и Инь‑Инь вернулись с Чэнем забрать свои вещи. Инь‑Инь торопилась на прослушивание. Она и Пол договорились встретиться вечером в баре возле консерватории.

* * *

Пол брел вдоль берега Хуанпу в сторону отеля. Он разглядывал фасады зданий на набережной Вайтань: неуклюжую и в то же время впечатляющую мешанину из необарокко, неоготики, неоклассики и неоренессанса, с элементами бьют‑арт и ар‑деко. Еще совсем недавно эта часть города считалась главной его достопримечательностью. Но сегодня, Пол заметил, большинство туристов даже не смотрели на это великолепие. Их взгляды устремлялись на другой берег реки, где вздымался небоскреб Пудуна – символ Шанхая XXI века. Лишь немногочисленные иностранцы щелкали фотоаппаратами, отдавая должное вчерашнему чуду.

XIV

У Кристины подкосились колени. Доктор Фу подхватил ее привычным движением и усадил на стул. Кристина тяжело задышала, все поплыло перед глазами: яркая неоновая лампа, множество людей на стульях у входа в кабинет врача, белые лакированные стены. Женщины, листающие журналы. Крик ребенка. Строгий голос гинеколога:

– В этом нет никакого сомнения, вы ждете ребенка.

На секунду Кристине показалось, что она теряет сознание. Нет, не от страха. Просто из‑под ног вдруг ушла почва, и Кристина полетела в пустоту.

Ребенка? Она? Не может быть. Она давно уже не думала ни о чем подобном. Ей сорок три года, впереди климакс. Какие дети? Но что, если это все‑таки правда?

Ее первый ребенок был обречен на смерть, никому и в голову не приходило его оплакивать. Он был ошибкой девятнадцатилетней девушки, последствием мимолетной связи. Ему не было места в ее жизни. Только став матерью, Кристина осознала, что сделала. Вторым был Джош. Незадолго до того, как Джошу исполнилось три года, Кристина снова забеременела. Она не хотела ребенка, муж тоже. Аргументов нашлось множество: частые командировки мужа, ее туристическое бюро, Джош, на которого и так не хватало времени. Кристина подчинилась – неохотно. Позже она узнала, что именно тогда любовница мужа по ту сторону китайской границы родила ему сына. Именно поэтому ее сын должен был умереть. Кошмарные сны преследовали Кристину несколько лет. В одном из них она произвела на свет совершенно здорового младенца, которого желала больше всего на свете, а он вдруг бесследно исчез. Она искала его повсюду. Как сумасшедшая, в окровавленной ночной сорочке, бегала по больнице из одной палаты в другую. Переворачивала вверх дном шкафы в своей квартире. Потом понеслась в метро, где с подозрением таращилась в лица пассажиров и рылась в их сумках, пока, вбежав в последний вагон, не упала в изнеможении на скамью и не проснулась. После этого Кристина больше не хотела детей, подумывала даже о стерилизации.

А сейчас? Что, если доктор Фу все‑таки не ошибся? Они с Полом слишком стары, чтобы решиться на такое. В ее возрасте вероятность родить больного ребенка слишком высока. Сможет ли она пойти на такой риск? Как отреагирует Пол? Как это вообще все будет выглядеть? В ее крохотной квартирке? С Джошем? Как быть с бюро? А Пол вообще живет на Ламме. Кто будет заниматься ребенком? Бессонные ночи, колики, первые зубы. Откуда взять на это силы? Вопросы и сомнения так и роились в голове, и, когда Кристина уже чувствовала себя погребенной в этом ворохе страхов и предчувствий, что‑то вдруг словно приподнимало ее над землей и уносило прочь. Она вновь обретала равновесие, но словно в ином мире. Там не было места ни горестям, ни заботам – ничему, кроме того состояния, исполненного бесконечной, почти невыносимой легкости, которому Кристина не могла дать точного названия. Кристина как будто приняла наркотик, и эйфория обещала быть вечной. В ней рос человек, пусть даже пока величиной с булавочную головку. И это не ошибка. Собственно, почему бы и нет? Последний шанс, каприз судьбы. Или ее подарок.

Когда же все произошло? Неужели в ту субботу месяц назад, когда они с Полом вместе возились на кухне и Кристина вдруг почувствовала такое желание, что буквально впитывала Пола всем своим существом? И много дней спустя ее кожа покрывалась мурашками при воспоминании об этом вечере. А может, на следующее утро, когда Пол принес ей в постель кофе со свежими круассанами? Они провалялись в постели до полудня и дважды занимались сексом. Не с такой дикой страстью, как накануне вечером, но с большей нежностью, отдаваясь любви целиком и не в силах оторваться друг от друга. Может, это и был момент зарождения новой жизни?

Любовные ласки других мужчин Кристина воспринимала как своего рода прелюдию к одному‑единственному неповторимому мгновению. Пол и в этом был особенный. Он единственный уважал ее свободу, потому что и над собой не терпел никакого принуждения. Он единственный поддерживал ее во всем. И не падал в изнеможении по вечерам, уткнувшись носом в подушку и всем своим видом давая понять, что сил на нее у него не осталось. Он внушал ей чувство защищенности. В его присутствии Кристина буквально излучала покой, но именно это ее состояние, как казалось, и пробуждало в нем желание.

Радость ощущения новой жизни длилась недолго. Ночью вернулись сомнения и страхи – наглые и отвратительные, как огромные жабы. Комнатка, где едва умещалась двуспальная кровать и стул, стала еще теснее. Куда ставить колыбель? Где найти время на новорожденного? Стоит ей пару дней не появиться на работе, как там начинаются проблемы. Нечего даже и думать о декретном отпуске. Кроме того, они с Полом старые. Очень старые. Ей будет шестьдесят, а ребенок еще не окончит школу. А Полу семьдесят, подумать страшно! Где они возьмут денег на его образование?

Кстати, о Поле. Захочет ли он стать отцом еще раз после смерти Джастина? Чем больше Кристина думала об этом, тем труднее ей было такое представить. Они никогда не заговаривали о детях. Неужели все из‑за возраста? Что изменилось бы, повстречайся они лет на десять раньше? Тогда она точно захотела бы ребенка от Пола. Кристина прикрыла глаза, прогоняя ненужные мысли. Сослагательное наклонение – для тех, у кого в запасе уйма времени. Не для нее.

Тогда, может, ей избавиться от этого ребенка, а Полу вообще ничего не рассказывать? На ранней стадии беременности это вопрос нескольких минут. Он ничего не узнает. Как она обычно поступала в таких случаях раньше? Взвешивала «плюсы» и «минусы». Список «минусов» представился бесконечно длинным. Рожать или не рожать – третьего не дано. Но аборт тайком от Пола? Такого Кристина просто не могла себе представить. Она должна ему признаться. Если он скажет «нет», она подчинится.

* * *

Не волноваться. Главное – не волноваться. Кристина повторяла это как мантру, словно сама себе шептала на ухо. Она стояла в зале прибытия аэропорта Чхеклапкок и удивлялась тому, что на нее никто не обращает внимания. Как могут все эти люди не замечать того, что с ней происходит? На какое‑то мгновение Кристина отдалась во власть бесполезных мечтаний. Мальчик или девочка? Синие глаза Пола или карие, ее? У новорожденных такая нежная кожа… И улыбка, как когда‑то у Джоша. Их любовь безусловна, она не знает границ. Стать для кого‑то центром вселенной, в последний раз…