Книга Голос одиночества - Ян-Филипп Зендкер

– И Гао всерьез полагает, что я смогу вам помочь?

– Он просто уверен в этом, – решительно вмешалась в разговор мужчин Инь‑Инь.

Это был неправильный ответ, Пол скосил на нее сердитые глаза.

Чэнь вздохнул еще раз:

– Видите ли, я занимаюсь исключительно экономическими проблемами. Консультирую фирмы в основном по вопросам недвижимости. Когда‑то я работал и с уголовными делами, но это было давно. То, что я делаю сейчас, признаюсь, намного прибыльнее.

– Почему тогда господин Гао рекомендовал именно вас? – удивилась Инь‑Инь.

– Потому что мы давние друзья. Мы вместе учились и были лучшими выпускниками‑юристами в провинции Чжэцзян. Потом несколько лет работали в одном бюро, в основном по гражданскому и уголовному праву. Пока в двери нашей конторы не постучались однажды два крестьянина, у которых незаконно отобрали земельные участки. Такое здесь происходит сплошь и рядом.

– И что?

– Я их просто‑напросто выгнал. Вскоре после этого случая я получил предложение из одного адвокатского бюро в Шанхае и с тех пор занимаюсь только хозяйственным правом.

– А крестьяне? – спросила Инь‑Инь. – Они обратились после этого к Гао?

– С ним тоже произошло нечто подобное, – кивнул Чэнь, – но несколько лет спустя. Даже не знаю, была ли это проверка. В отличие от меня, Гао взялся им помогать. Последствия вы видели.

– Но он не похож на побежденного, – заметил Пол.

– Здесь вы правы. Гао в мире с собственной совестью. Единственный человек, о котором я могу такое сказать. Я искренне восхищаюсь им и иногда оказываю маленькие дружеские услуги.

– Какого рода? – не понял Пол.

– То документ ему нужный справлю, то пошлю своих сотрудников навести справки по какому‑нибудь его делу. У Гао ведь больше никого нет. А хозяйственное право, оно хоть и прибыльно, но, откровенно говоря, скучновато. Так что он всегда может на меня рассчитывать… Две души в одной груди… или как там говорят? – Господин Чэнь весело улыбнулся. – И все же вынужден вас огорчить… Ваше дело, признаюсь, мне не по плечу. Если найдется суд, который согласится взять его на рассмотрение, в лучшем случае он ограничится тем, что будет защищать «Саньлитунь». Потому что защищать «Саньлитунь» означает защищать правительство, как местное, так и китайское.

– Что вы хотите этим сказать? – подозрительно сощурилась Инь‑Инь.

– За экологическим скандалом такого масштаба, или, лучше сказать, преступлением – будем называть вещи своими именами, – стоит не только «Саньлитунь». К этому причастна, во‑первых, администрация Иу. Кроме того, партийная верхушка провинции Чжэцзян и столичное партбюро. Речь идет о зависимости наших СМИ, организаций по защите окружающей среды и судов. О коррумпированности чиновников и партийного аппарата. О положении в самой коммунистической партии. Скажем короче: обо всем том, на чем держится это государство.

Пробегавший мимо мальчишка‑торговец сунул под нос Чэню букет пластиковых цветов. Адвокат небрежно отмахнулся.

– Мне представляется, вы взялись за слишком сложное дело. Мой вам совет: оставьте его.

– От вас я ожидала более оригинального совета, – разочарованно заметила Инь‑Инь. – Еще несколько недель назад моя мать была абсолютно здорова. Сейчас она прикована к постели и не может шевельнуть пальцем. Только хрипит, стонет да хрюкает, как свинья. Она ослепла, оглохла. Она ходит под себя, как младенец, и вы говорите мне: «Оставьте»?!

– Но ваша мать все равно не поправится.

– Это я уже слышала не раз, – пробурчала Инь‑Инь. – А что с умершими и покалеченными детьми?

На мгновение Чэнь запнулся, но вскоре снова заговорил, тщательно подбирая каждое слово:

– Их также не исцелит ваше вмешательство. И не вернет к жизни. Мне жаль.

– А с теми, кто еще не родился? И вы будете спокойно сидеть в своем бюро и консультировать фирмы, зная, что в какой‑нибудь паре сотен километров абсолютно здоровые младенцы еще в материнских утробах превращаются в калек?

Пол не верил своим ушам. Что это было – крик души или всего лишь провокация? Если первое, то что заставило Инь‑Инь вдруг изменить свою точку зрения на совершенно противоположную?

– Послушайте, молодая госпожа, – по‑мандарински обратился к ней адвокат. – Меня поражает ваша самоотверженность. И вот что я вам скажу, хотя мой ответ вам, конечно, не понравится. Да, я мог бы сидеть и консультировать фирмы, зная обо всем этом. Но я мог бы и предоставить вам свою помощь на определенных условиях, и вовсе не потому, что боюсь мук совести. На то у меня есть свои причины, о которых я умолчу.

К скамейке протиснулись двое мужчин. Чэнь сразу поднялся:

– Продолжим прогулку, пожалуй?

Троица не торопясь двинулась дальше вверх по променаду.

– Я предлагаю вам следующее. Ваш отец подает на «Саньлитунь» в суд от своего имени. На это имеет право каждый китаец. Со своей стороны, я готов помочь ему составить исковое заявление и консультировать во время процесса – все честь по чести и, разумеется, анонимно. Или… – Чэнь сделал паузу, словно призывая слушателей быть сейчас особенно внимательными, – или вы хотите действовать через СМИ? И в этом случае я также готов вам содействовать.

Инь‑Инь покачала головой:

– Исключено. Господин Лейбовиц уже рассказывал вам о моем друге из «Пиплс дейли». Ему запретили вести расследования в отношении каких‑либо дел, связанных с «Саньлитунем».

– Я и не имел в виду государственные газеты или телевидение. Я говорю исключительно об Интернете. Напишите о том, что случилось с вашей матерью, сделайте фотографии, но так, чтобы ее нельзя было на них узнать. Потом сходите в интернет‑кафе и выложите все это в Сеть. Там у вас будет триста пятьдесят миллионов читателей. Возмущенных читателей, у многих из которых, возможно, есть подобный опыт. И каждый из них – ваш потенциальный союзник.

Инь‑Инь уставилась на адвоката широко открытыми глазами. Пол заметил, как она вздрогнула.

– Мой коллега из провинции Хэйлунцзян рассказывал интересный случай. В одном городке фабрика отказалась оплачивать рабочим сверхурочные смены. С десяток вышли протестовать, и среди них два брата по фамилии Ху. Охрана фабрики принялась избивать их без предупреждения и отделала одного из братьев так, что бедняга той же ночью скончался. Несмотря на множество очевидцев, ни полиция, ни суд не пожелали вмешиваться, поскольку владелец фабрики был очень влиятельным человеком. «Несчастный случай» – гласила официальная версия смерти Ху. Тем обычно и заканчивались подобные акции, но на этот раз произошло нечто непредвиденное. Случайный прохожий снял сцену избиения на мобильник, и две недели спустя в Интернете появился фильм. – Чэнь остановился перевести дух. Пол наблюдал за Инь‑Инь, с жадностью ловившей каждое слово адвоката. – Даже не знаю, проглядели его цензоры или это была преднамеренная оплошность, за которой стоял определенный политический умысел. Так или иначе, городскую администрацию и владельца фабрики забросали возмущенными письмами со всей страны. В блогах и чатах страсти накалялись с каждым днем, скоро власти уже не могли их игнорировать. Начальника охраны и несколько его подчиненных арестовали, равно как и некоторых из покрывавших их чиновников городской администрации. Непосредственного убийцу приговорили к высшей мере. Владельца фабрики обязали выплатить семейству пострадавшего компенсацию, думаю, сотни тысяч юаней. Такова власть Интернета. Кто бы мог поверить в такое еще лет двадцать назад?