Книга Птица войны - Эдуард Кондратов

Маклеод понаблюдал за действиями артиллерии и распорядился заменить у гаубицы ядра на осколочные бомбы, поскольку решил на время перенести огонь в глубину крепости. Потом Маклеод спустился с дерева и, маскируясь за кустами и грудами камней, направился к стрелкам капитана Наттера, которые располагались сотнею ярдов дальше и вели перестрелку с осажденными. Но добраться до маленького капитана Маклеод не успел. На половине пути его догнал запыхавшийся солдат, сообщивший, что войско ваикато появилось в долине и приближается к деревне.

Приятная новость изменила планы майора Маклеода. Прервав осмотр дислокации, он послал солдата за Наттером и Херстом, а сам заторопился в деревню, чтобы с надлежащими почестями встретить союзников.

Через полчаса около пятисот вооруженных воинов толпилось на центральной площади бывшей резиденции Те Нгаро. Их предводитель, жирный криворотый старик, сойдя с носилок, на которых он проделал весь длинный путь, с пафосом приветствовал вождя пакеха. По маорийскому обычаю, он вплел в свою официальную речь массу фольклорных сравнений и цитат, вогнав в испарину переводчика Типпота. Тем не менее Маклеоду удалось разобраться в цветистой мешанине и ухватить главное: вождь ваикато не возражает, чтобы английский майор принял командование над объединенными силами пакеха и маори. Поскольку Маклеод опасался, что вождь союзников будет претендовать на самостоятельность в боевых операциях, заявление это очень обрадовало майора, и он уже с большей симпатией смотрел на разряженного в перья старика.

— Как его зовут? Я не расслышал, — шепнул он Гримшоу.

— Хеухеу-о-Мати… Это его пощипал Те Нгаро, — так же тихо ответил земельный комиссар. — Я думал, что прибудет сам Те Вероверо.

Маклеод усмехнулся и смолчал. Вряд ли самый могущественный вождь ваикато согласился бы воевать под началом майора. Пусть лучше этот толстяк. Тем более что он, безусловно, спит и видит, как отомстит Те Нгаро за поражение.

— Господин майор! — тронул его за руку переводчик. — Ваше ответное слово…

Маклеода передернуло от прикосновения Типпота. Плюгавый, нечистоплотный переводчик с бегающими глазками вызывал в нем брезгливость. Однако Хеухеу в самом деле уже закончил речь и ласково смотрел на него.

Майор откашлялся, пригладил колючие усы и начал говорить. Назвав вождей ваикато верными друзьями британской королевы, он вспомнил недавний эпизод, когда Те Вероверо взял на себя защиту Окленда от полчищ нгапухов и тем самым позволил войскам губернатора Фицроя вернуть Англии поселок Корорареку, захваченный бунтовщиком Хонги Хики. Майор выразил надежду, что воины ваикато помогут губернатору жестоко проучить и другого смутьяна — Те Нгаро, который подло нарушает дружеские договоры о покупке земли, заключенные между пакеха и маори.

Речь Маклеода была, по новозеландским понятиям, неприлично краткой. Но майор никогда не считал себя оратором. К тому же он хотел как можно скорее перейти к делу. До сумерек было еще далеко, и от мысли о сегодняшнем штурме он отказываться не хотел. Речь он закончил предложением подняться на его наблюдательный пункт и наметить план совместных действий против Те Нгаро.

Прихватив с собой Типпота, трое офицеров и Хеухеу-о-Мати двинулись к наблюдательному пункту артиллеристов. По дороге вождь льстиво расхваливал храбрость английских солдат, а когда пришел на место, разразился бурей восторгов по поводу мощности пушек и меткости их попаданий. Но стоило Маклеоду заикнуться о немедленном штурме, как старый воин, который за свою жизнь многократно побывал и в роли осаждающего, и в шкуре осажденного, рассмеялся и что-то пробормотал.

— Друг начальник, твоя шутка рассмешила меня, — перевел Типпот, опасливо поглядывая на майора.

— Скажи ему, что на войне я не шучу, — огрызнулся Маклеод. — Растолкуй ему план штурма…

Майор принялся через переводчика подробно объяснять, каким образом он намеревается покончить с непокорной па. Его слова были выслушаны Хеухеу с огромным вниманием. Несколько раз он даже одобрительно кивнул. Когда майор закончил, вождь еще раз пристально вгляделся в па и спокойно сказал:

— Только крысы смогут проскочить в эти дыры. Я не хочу, чтобы проклятые нгати смеялись надо мной. Нет, нет!

Маклеод переглянулся с офицерами. Наттер возмущенно дернул плечом и отвернулся. Худое лицо лейтенанта Херста не выражало ничего, кроме готовности повиноваться.

Кожа на скулах Маклеода натянулась, кустики бровей сошлись над переносьем.

— Штурм откладывать не будем! — отрубил он. — Мы договорились: командир здесь я. Переводи!

Типпот злорадно осклабился и перевел. Щеки Хеухеу заколыхались. Он произнес несколько слов и опять засмеялся. Глазки Типпота трусливо забегали.

— Переводи! — рявкнул Маклеод.

— Он сказал… э-э… — замялся Типпот и будто в ожидании удара втянул голову в плечи. — Он сказал, что не думал… попасть под начало глупца, сэр…

— Как он смеет! — вскрикнул маленький капитан.

Маклеод побагровел от ярости и стиснул кулаки. Все же он сдержался — раздувать конфликт майор не хотел. Если ваикато повернут домой, с крепостью придется повозиться. Полковнику Деспарду пригодится каждый английский солдат, и жертвовать своими людьми было бы вопиющей глупостью.

— По английским законам, — стараясь выдерживать спокойный тон, проговорил Маклеод, — отказ повиноваться командиру приравнивается к измене… Переводи!

— Если вождь пакеха будет настаивать, Хеухеу подчинится ему, хотя и считает штурм глупостью, — равнодушно ответил старик и зевнул.

На этом спор прекратился. Уязвленное самолюбие майора Маклеода было удовлетворено: взял верх европеец, британский офицер. Приказав лейтенанту усилить бомбардировку палисадов, особенно внешнего, Маклеод и Наттер начали комплектование штурмовых колонн.

Через час все было готово к штурму.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

которая расскажет о первой попытке штурма

Обидно было смотреть, с какой легкостью ядра дробят прочнейшие крепостные палисады. После каждого попадания врытые в землю колья ломались, как спички, обломки со свистом разлетались в стороны на много шагов, а в частоколе появлялся еще один рваный пролом.

Одна из отлетевших щепок ранила Генри в щеку. Хотя царапина была неглубокой, лицо и шея юноши оказались перемазанными в крови. Его вид привел Парирау в ужас, когда она, пробравшись на боевой настил, принесла ему в корзиночке из коры немного только что сваренной кумары и воды. Есть Генри не стал, но пил долго и с наслаждением, опорожнив чуть не наполовину сосуд из высушенной тыквы. Жажда мучала его давно, с самого начала осады, и появление Парирау было очень кстати. С восхищением понаблюдав за тем, как Генри целится и стреляет в пакеха, девушка вытерла ему концом накидки лицо, промыла ранку и, поворошив на прощание соломенную шевелюру, возвратилась в деревню.

Когда она скрылась из виду, Генри почувствовал облегчение. Четверть часа, которые Парирау провела рядом с ним, дались ему нелегко: несколько раз пули англичан визжали над их головами и дважды ядра где-то совсем рядом сотрясали земляную насыпь. Как нарочно, с уходом девушки обстрел палисадов почти прекратился, зато за спиной, на территории па, стали рваться снаряды гаубицы. Оглянувшись, Генри увидел, что один из них угодил в хижину на окраине площади. Около нее уже суетились люди, растаскивая баграми и мотыгами тлеющие доски. Задело кого осколком или нет, разглядеть было трудно.