Книга Агент из Версаля - Владимир Бутенко

– Да, смею согласиться, ваше превосходительство, – подумав, ответил Якоби.

Они зашагали рядом.

– Будем нанимать возчиков. Каменные копи здесь неподалеку, а степные крепости потребуют множества подвод, – добавил Иван Фндорович, провожая ливонца к коляске. – Впрочем, желающих нам помогать в таких нуждах немало. Особливо среди осетинцев и ногайцев, живущих подле Пятигорья.

* * *

Вслед за первой крепостью волгскими козаками, пехотинцами Кабардинского полка и драгунами были также заложены крепости первой линейной дистанции: 18 сентября на реке Куре, получившей название Павловской; в начале октября на реке Цалуге (Золке), поименованной Марьинской, а затем крепости на берегах Подкумка и Карамыка (Сабли), названные в честь святых – Георгия и Андрея.

Строительство второй дистанции Линии, западной, было возложено на козаков Хоперского полка и драгун Владимирского полка, общее командование которыми по-прежнему осуществлял тридцатисемилетний полковник Вильгельм Васильевич Шульц. Это трудное задание Якоби поручил ему неслучайно. Драгунский полк уже проходил этим маршрутом в прошлом году и там, где намечено сооружение крепости у Черного леса, разбивал стан. Теперь же предстояла неотложная работа по возведениюю не малого оборонительного объекта, а настоящей цитадели, поскольку именно в ней должен находиться командующий второй дистанцией Линии. А самое важное заключавлось в том, что именно отсюда расходились дороги в три стороны, – в Закубанье, к Дону и на Азов!

9

Утвержденный императрицей приказ, ордеры Потемкина о закладке всех десяти крепостей до окончания года – сей грандиозный прожект, как выяснилось уже в октябре, выполнить было невозможно. Во-первых, Линия, пересекая гористую и степную местность, простиралась на огромное расстояние, одолевать которое обозам было затруднительно. Во-вторых, не хватало ни рабочих рук, ни строительных материалов. Кроме того, как ни зажигали офицеры хоперцев и драгун патриотическими речами, внушая сугубую необходимость постройки редутов и крепостей, служивые оставались по-прежнему размеренно несуетными, угрюмыми и как будто недовольными. И это было вполне объяснимо: провианта в драгунском полку поубавилось, так как он, завозимый маркитантами, делился с хоперцами. А козаки не забывали своей обиды за высылку из родных мест, за жестокое принуждение. Об их неблагонадежности постоянно докладывали Шульцу, совмещающему командование драгунами и Хоперским полком. Но вместе с его подчиненными следовал эскадрон донских козаков, поэтому опасаться неповиновения, а паче того, бунта, как считал барон, не стоило.

Походная колонна достигла северного отрога Байвалинских вершин, где были соленые озера и полноводный приток Калауса. Несмотря на середину октября, дни стояли ослепительно-яркие, безветренные, на редкость теплые. Бабье лето выкрасило склоны гор и холмов, покрытых лесом, охрой и багрянцем. В ясном небе было тесно от пролетных стай.

Место это, как сразу поняли все в отряде, было выбрано удачно. Отсюда открывалась панорама перевалов и урочищ, речной долины, переходившей на северо-западе в степь. А за нею, на горизонте, смутно возвышалось плато, синея очертаниями, куда предстояло еще пройти восемьдесят верст.

Восемнадцатого октября полковник Ладыженский, который принимал участие в планировании крепостей, прибыл в расположение отряда. Этому ладному и энергичному инженеру, в меру остроумному и требовательному к подчиненным, еще не исполнилось и сорока лет. Но опыта возведения зданий и редутов набрался он предостаточно, служа бригадным фортификатором, за что удостоин был ордена Святой Анны, а после назначен командиром Кабардинского пехотного полка.

Полдень был по-осеннему солнечным и свежим. Еще издали заметил он работающих солдат и козаков, копающих траншею и расчищающих территорию от деревьев и кустарников. Премьер-майор Баас, обрусевший немец, назначенный строителем и комендантом будущей крепости, тоже стоял в одной шеренге с дровосеками. Поодаль, на позициях драгунского полка стояли походные палатки командования. Ладыженский послал адъютанта к полковнику Шульцу, чтобы уведомить о приезде.

Баас, увидев главного фортификатора Линии, передал топор солдату, вставшему на участок, и торопливо подошел, отряхивая руки. На его полных щеках пылал румянец.

– Желаю здравствовать, господин полковник! – приветствовал премьер-майор, часто вытирая белоснежным платком пот с лица. – Вот, с Божьей помощью, приступили к исполнению.

– Премного рад. Извольте предоставить план крепости. Я желаю удостовериться, – приказал Ладыженский, трогаясь с места и направляясь к лесу.

Рубка его по размаху и многолюдству напоминала чем-то летний сенокос. Так же строем, на определенном расстоянии друг от друга передвигались солдаты, круша деревца, так же сменщики их, идущие позади, собирали ветки в кучи, – только вместо кос в крепких солдатских руках сверкали топоры. Ладыженский подошел к рубщикам. Двое из них – красивый черноволосый парень с короткими усами, и дюжий бородатый козак, обернулись и прекратили работу.

– Откуда, ребятушки? – доброжелательно спросил полковник. – Хоперцы?

– Никак нет. Донцы. Сотник войска Донского Ремезов! – смело доложил Леонтий, задерживая дыхание. – С козаком Харечкиным откликнулись на призыв. Решили пособить сродникам. А караулы наши на дежурстве. Дозоры выехали на разведку.

– Молодцы. Рук жалеть не надо! Кто командует вами?

– Есаул Горбатов.

– Где он?

– В нашем лагере, выше высокоблагородие.

– От моего имени передашь ему, чтобы с двумя эскадронами оставался здесь. И не просто охранял эту стройку, а выделял своих козаков на работы. Впрочем, я сам скажу об этом полковнику Шульцу… Были стычки с горцами?

Леонтий, подумав, доложил:

– Дважды замечали их отряд. Но по причине удаленности догнать не удалось.

– Коварство их известно. Не проспите! – напутствовал Ладыженский и вместе с премьер-майором прошел к началу траншеи.

Полковой писарь, который находился здесь, приступив к учету работающих, дабы каждому в день начислять по пяти копеек, в одну минуту принес проект крепости. Ладыженский, сверяя карту с местностью, строго заметил:

– Перемерьте расстояние в южном направлении. Вы сдвинули правый фас саженей на двадцать.

– Так точно, ваше высокоблагородие! – подтвердил Баас. – Там обнаружено залегание гранита. Соответственно границу слева мы увеличили, согласовав это решение с господином полковником фон Шульцем.

Ладыженский возмущенно посмотрел на коменданта.

– Вы нарушили документ, предписанный императрицей и Военной коллегией! Допускаю, что при рекогносцировке допущена неточность. Но утвердить решение, которое приняли вы, имеет право только Иван Варфоломеевич Якоби. Потрудитесь прекратить работы!

Полчаса потребовалось фортификатору, не выпускавшему крепостной карты из рук, чтобы вместе с Баасом обойти стройку по периметру. Еще не везде были вбиты колышки и промерены точные границы. Шел только первый день закладки. К окончанию их обхода подоспел Шульц. Полковники обнялись. И Ладыженский, убедившись, что вросший в землю каменный пласт настолько глубок, что сокрушить его вряд ли возможно, внес свои коррективы.