Книга Магия, зло и бриллиант. Чисто убийственная трилогия - Деби Глиори

— Ох, господи, — пробурчала няня, — сдаешь меня со всеми потрохами…

Кентавр нахмурился:

— Этот ребенок видел будильник?

— Вообще-то я им пользовалась, — призналась Пандора.

— Я вам сейчас объясню… — начала миссис Маклахлан. Но, к ее удивлению, вместо того чтобы наложить на нее огромный штраф за незаконное использование библиотечных материалов или навсегда лишить права пользоваться Библиотекой, кентавр спокойно прогарцевал к компьютеру и начал что-то печатать.

— Имя? — рявкнул он.

— Фло… Флора Мак…

— Не ваше. Ребенка. — Библиотекарь закатил глаза.

— Пандора Стрега-Борджиа, — прошептала Пандора.

— Возраст?

— Десять и три четверти.

— Адрес?

Пандора собралась было ответить, но миссис Маклахлан перебила ее:

— Вы записываете ее в Библиотеку?

Библиотекарь повернулся от экрана.

— Послушайте, — ласково произнес он, — вы вернули самую драгоценную вещь, когда-либо имевшуюся в распоряжении Библиотеки. Вы хоть имеете представление, как долго «пропадала» Перикола д’Иллюминем? Мы почти потеряли надежду ее вернуть. И вот появляетесь вы, как обычно, с опозданием, и камень преспокойно лежит у вас в кармане… Что касается меня, то с этого дня я разрешаю вам брать все, что хотите, держать это сколько угодно, и, кроме того, я запишу в Библиотеку любого, кого вы предложите… Да вот, хотя бы и кота.

Миссис Маклахлан облегченно рассмеялась.

— Думаю, кота не надо. Я лучше приведу его в порядок и вернусь домой, покуда нас не хватились. Но… означает ли это, что Хроностоун в надежном месте? Больше никаких демонов-психопатов, никаких драконов, разыскивающих потерянную сережку?

— Будьте покойны. — Библиотекарь вновь повернулся к экрану. — Хроностоун не только в надежном месте, но больше никогда не будет выдаваться на руки. А теперь, — он похлопал Пандору по плечу, — прошу прощения. Ваш адрес, пожалуйста?

ВОДЯНЫЕ ДЕТИ

Сидя на краю причала, Титус смотрел, как над Лохнагаргульей занимается рассвет. Поверхность залива покрылась рябью — это Спящий совершал утреннее омовение под надзором Титуса.

— Так лучше?! — проревел зверь, с сомнением разглядывая молоденькое деревце, которое он использовал вместо зубной щетки.

— Покажи-ка. Скажи «а-а-а-а-а», — приказал Титус и с трудом подавил испуганный крик, когда зверь предъявил для осмотра внушительный ряд зеленоватых клыков. — Неплохо. Думаю, несмотря ни на что, Ффуп будет довольна. А теперь тебе надо отрепетировать свою речь.

Спящий застонал.

— Неужто я должен? Телячьи нежности… — Легкий румянец, окрасивший его чешую, вспыхнул на голове тревожно-багровым цветом. Поняв, что пути к отступлению отрезаны, он откашлялся, смачно сплюнул в воды залива и забубнил: — Я… я скучал по тебе, цыпа…

— Не цыпа. Она дракон, — прошипел Титус.

— Я скучал по тебе, дракоша… Я мечтал о тебе… хм… ни о чем другом не думал… Я лю… Я лю… Ох, нет, я не могу произносить сии слова, не чувствуя себя последним болваном. — И, свернувшись от смущения гигантским бубликом, Спящий ушел в глубину. Смыкаясь вокруг его пылающих щек, холодная вода залива зашипела.

Титус подождал, пока поверхность воды успокоится, а затем вынул из кармана будильник. Я взял его только на минуточку, сказал он себе, пытаясь оправдаться. Рано утром Титус прокрался в спальню миссис Маклахлан и без спроса позаимствовал прибор, прекрасно понимая, что няня будет вне себя, если обнаружит пропажу. С того момента, как он отказался от наследства, Титус чувствовал себя чуть ли не святым. Святым и при этом совершенно, гнетуще, безнадежно нищим. Никаких «Астон Мартинов» толстяку, напомнил он себе. Потеря этих грязных миллионов казалась ничтожной платой за то, что теперь ему не суждено будет умереть жирным, безобразным и нелюбимым в сравнительно молодом возрасте. Теперь это предстояло проверить, чтобы окончательно убедиться в том, что будущее удалось изменить. Набрав в легкие побольше воздуха, Титус зажмурился и вдавил тумблер.

Едва осмелившись выдохнуть, он открыл глаза и увидел маленького мальчика, который удивленно разглядывал его.

— Откуда ты взялся? — спросил малыш, пятясь назад.

— Я… эээ… Я только что прибыл. Не бойся… — Титус протянул руку, чтобы подбодрить мальчика, но жест произвел обратный эффект. С громким воем ребенок помчался по причалу, отчаянно крича:

— Флора! ФЛОРА! ТАМ НА ПРИЧАЛЕ БОЛЬШОЙ МАЛЬЧИК!

Стоит поторопиться, решил Титус и пустился наутек. Он пронесся сквозь заросли ежевики, обогнул поляну и спрятался в тени рододендронов, чьи толстые глянцевитые листья скрыли его от окон дома. Стрега-Шлосс был окрашен розоватым утренним светом, и сам факт его неизмененного существования принес Титусу заметное облегчение. Никакого стеклянного уродства, отметил он про себя, никаких роскошных машин, выстроившихся вдоль дорожки. Из парадной двери вышла пожилая женщина с ревущим мальчиком на руках. Издалека Титус не узнал ее, но понял, что это не Флора Маклахлан. Он тихо пополз под рододендронами, пока не добрался до стратегически выгодной позиции, откуда мог наблюдать без риска быть обнаруженным. В тихом воздухе голоса были слышны превосходно.

— Покажи, где ты видел мужчину.

— Не мужчину. Большого мальчика, — настаивал ребенок.

— Ах, значит, большого мальчика? По-моему… ты фантазируешь. Большие мальчики еще не проснулись. Они все спят наверху.

При этих словах ребенок заревел в два раза громче, и пожилая леди решительно поставила его на ступеньки.

— Ну хватит, малыш, — сказала она, подбоченясь. — Перестань, а то разбудишь весь дом своим ревом…

В этот момент в дверях показалась еще одна женская фигура. Ребенок вывернулся из объятий пожилой леди и уцепился за твидовую юбку другой дамы, которая начала мягко увещевать его:

— Ах ты, бедный маленький зайчонок.

Услышав неожиданно знакомый голос, Титус подался вперед, чтобы лучше разглядеть женщину сквозь заросли. Его мысли заметались в смятении. Миссис Маклахлан? Все еще здесь? Она должна быть уже древней старушкой!

— Не плачь, котик, — успокаивала ребенка няня. — Я приготовила тебе на завтрак оладушков, и любимые дедушкины малиновые булочки уже готовы, осталось только достать их из духовки…

«Дедушка? Малиновые булочки? — Титус ухватился за ствол рододендрона, чтобы не упасть. — Происходит что-то странное», — подумал он, но тут его предательский желудок громко заурчал, отреагировав на знакомые волшебные слова.