Книга Любовь и долг Александра III - Елена Арсеньева

Если бы он только знал, где в это время находился его отец! У него было тайное свидание…

С княгиней Карамзиной-Демидовой.

Авроре Карловне Демидовой-Карамзиной, урожденной Шернваль, фрейлине императорского двора в Финляндии, было уже за пятьдесят, но она продолжала затмевать других женщин своей редкостной красотой. Когда ее спрашивали, в чем тайна ее невянущей внешности, Аврора объясняла, что все дело в долгих пеших прогулках, которые она совершает каждое утро, независимо от погоды в любом месте, где встречает это утро. Ведь ее имя означает «утренняя заря», и именно богиня Аврора во время этих прогулок благословляет ее красоту. Однако красота эта странным и непонятным образом свела в могилу немало мужчин[19].

Ее иногда называли роковой Авророй. Первый жених, швед Карл Маннергейм, трагически погиб за несколько дней до свадьбы. Второй, полковник Алексей Муханов, заболел и скончался накануне венчания. Через два года после этого печальная красавица приняла предложение одного из самых богатых заводчиков России, почетного члена Петербургской академии наук Павла Демидова. На сей раз свадьба состоялась, но вскоре Павел Николаевич умер. Через шесть лет Аврора Карловна вышла замуж за человека, которого любила без памяти, полковника конной артиллерии Андрея Николаевича Карамзина, сына известного историка. Однако во время турецкой кампании полковник Карамзин был убит. Покорившись судьбе, Аврора Карловна была теперь вдовой, оставаясь неизменно фрейлиной императорских дворов, хотя жила то в Париже, рядом с сыном, то в Финляндии, в Тресканде, где у нее находился дом. В ней не было ничего от роковой женщины, она была доброй и умной, и, сколько себя помнил император Александр Николаевич, госпожа Демидова-Карамзина являлась другом его семьи.

Когда умер Никса, Аврора немедленно приехала из Парижа в Ниццу, чтобы в скорби быть рядом с его родителями и семьей, которую считала родной, перед которой преклонялась и которую с юных лет боготворила.

Теперь она вернулась в Петербург по делам своего опекунства над демидовскими заводами на Урале. При всей ее красоте и доброте Аврора Карловна была никудышной предпринимательницей, да и сына избаловала. Павел оставался в Париже, проматывая огромное состояние, оставшееся ему от отца, и ведя жизнь светского повесы.

Встретиться с Авророй Карловной император решил для того, чтобы просить у нее помощи. Постоянно обсуждая с Вово Мещерским, как освободить сына из-под власти, которую над ним приобрела его кузина, Александр Николаевич понял, что лучшим средством станет выгодное замужество. Причем такое, чтобы оно затмило в глазах Мари Мещерской все выгоды морганатического брака, который ей может предложить совершенно обезумевший от любви Александр.

У Мещерского была отличная память. Он сразу вспомнил, что кузина, однажды услышав о его дружбе с Павлом Демидовым, всегда жадно ловила слухи об этом добродушном прожигателе жизни и частенько сама наводила разговор на него. Вово посмеивался, уверяя, что ни у одной женщины, если она не будет одобрена его матерью, нет ни единого шанса уловить Павла в свои сети, а Аврора Карловна боготворит сына и считает, что на свете нет женщины, достойной его. Однако с тех пор, как молоденькая госпожа Демидова безудержно баловала сына, прошло много лет, и она всерьез стала задумываться о том, чтобы его женить.

Император был с ней откровенен. Не пытался подкупить ее, обещая богатства – она была баснословно богата – или покровительство царской семьи: в этом Аврора Карловна не нуждалась. Он просто просил у нее о помощи, просил как друга, упирая также и на то, что Павлу необходима сильная и умная жена, а Мари Мещерская – сильная и умная женщина.

Аврора Карловна любила сына, но она являлась фрейлиной императорского двора, причем не молоденькой девушкой, рассматривавшей службу при дворе как некий шаг в своей светской карьере и возможность сделать блестящую партию. Аврора Карловна была фрейлиной прежних времен. О, это были дамы совершенно особого склада характера и нравственных качеств! Фрейлины прежних времен считали себя чем-то вроде собственности императорского дома, были преданы ему рабски и считали высшим счастьем служить ему всем, чем могли. Если бы Авроре Карловне предстояло отдать жизнь за императора или кого-то из его детей, она сделала бы это не задумываясь. Подобная преданность и самопожертвование были для нее вполне естественны. Именно поэтому она согласилась немедленно вступить с княгиней Мещерской в переговоры и просить у нее руки ее внучки для своего сына. В согласии и княгини, и Мари можно было не сомневаться, однако непреложным условием стала тайна переговоров.

– Тира, боже мой! Что ты наделала? Ты сошла с ума!

– Да, ну и что? Я люблю его, он любит меня. Теперь ничто не разлучит нас. Теперь мы муж и жена.

– О боже…

Дагмар ничего не могла больше сказать, только беспрестанно взывала к Господу, в ужасе глядя на младшую сестру. Эта пятнадцатилетняя девочка… Нет, не девочка. Она уже женщина!

Первым чувством Дагмар была резкая зависть к Тире. Сестра любима и влюблена, потеряла голову от страсти и заставила мужчину потерять рассудок. А она сама, принцесса Дагмар, невеста двух женихов?! По-прежнему сидит и ждет того, кому совершенно не нужна. Она вспомнила Уильяма, свою первую любовь. Если бы это чувство пришло к ней сейчас, она бы поступила иначе! Она бы…

Дагмар опустила голову. Нет, она не поступила бы иначе! Не бросилась бы в объятия первого же мужчины, который объяснился бы ей в любви. Что он может ей дать, кроме нескольких мгновений забвения? Наверное, это сладостное забвение, если судить по безумным глазам Тиры. А может, и не очень, если почитать скучные письма Аликс, которая уже третий год замужем, но ни разу не описала неземные супружеские восторги.

Ну что же, если у Аликс нет этих восторгов, у нее есть великая Британская империя. А у Дагмар может быть великая Российская империя, она может сделаться царицей могущественной страны. Она готова на все ради этого. Великая Россия станет как щит перед маленькой Данией, Дагмар отдаст дочерний долг своей родине. А любовь…

Она вдруг повернулась и пошла по парку, а Тира, которая ждала, что сестра начнет бранить ее, растерянно смотрела ей вслед.

Надо написать Андерсену. Пусть приедет. Прошло время, исчез страх, и Дагмар опять нуждается в беседах с ним. Его нехитрая сказочная философия всегда помогала ей. Вот и теперь она должна спросить, неужели Снежная Королева – лишь символ смерти, как Дагмар казалось раньше, пока она не знала любви, разлуки, измены, предательства, неизвестности, потери? А может, это символ женщины, другой женщины, яркой, очаровательной, обольстительной, уводящей мужчину от скромной, застенчивой, добродетельной и скучной невесты или жены?

Чего нет в ней и что такое есть в княжне М., о которой она прочитала в перепечатанной из французской газеты статье и имя которой уже узнал отец через посланника в Санкт-Петербурге Петерсена? Дагмар слишком горда, чтобы спросить, как ее зовут, узнать у Фредди, видел ли он ее и какова она. Да и не хочется знать. Она старательно гонит от себя мысли об этой неизвестной девушке. Кто она для Саши? Просто возлюбленная или уже любовница? В газете написано – «русский принц занят флиртом», но от флирта до более близких отношений не столь долгий путь. Тира еще недавно была девочкой, барышней, а теперь она уже любовница отчаянно красивого, но, к сожалению, не слишком умного и сильного лейтенанта Марчера. Тира всегда добивалась, чего хотела. Родителям было словно бы стыдно, что больше любви и заботы получали старшие Аликс и Фредди, а также их любимица Минни, поэтому они баловали Тиру безудержно. Вот и выросла своевольница. А Марчер красив, храбр, но бесхарактерен. Дагмар ни минуты не сомневалась, что не он соблазнил Тиру, а она его. Вскружила ему голову своим восхищением, обожанием…