Книга Гран-при для убийцы - Чингиз Абдуллаев

Касумов распорядился сообщить в автоинспекцию о срочномзадержании автомобиля Шарифа, где бы он ни находился. В условияхпослераспадного периода самой стабильной структурой правоохранительных органов,работающей с неизменным рвением, были сотрудники ГАИ, мздоимство которыхпревосходило все мыслимые степени и принимало откровенно вымогательскийхарактер. Но сама структура работала, несмотря на все сложности. И довольноскоро Касумову сообщили, что автомобиль задержан на проселочной дороге.

Их автомобиль немедленно рванулся в сторону поста ГАИ, гдеожидала задержанная машина. От нетерпения Касумов постукивал пальцами попереднему сиденью. Он традиционно садился на заднее сиденье. Машина подъехала кпредполагаемому месту через двадцать минут после полученного сообщения, но,кроме полицейского «жигуленка», других автомобилей здесь не было.

— Где водовоз? — закричал Касумов, выскакивая из машины. Заним вышли двое его сотрудников.

— Какой водовоз? — спросил, растягивая слова, старшийлейтенант полиции, похожий на куклу, с круглым лицом, будто наклеенными усикамии круглыми, немного навыкате глазами.

— Где машина? — заорал Касумов.

— Где машина? — повернулся к своему сержанту офицер полиции.— Вы ее отпустили?

— Мы остановили машину, все проверили, как нам иприказывали, начальник, — доложил сержант, вытягиваясь перед офицером, — но всебыло в порядке.

— Вы его отпустили? — выдохнул Касумов.

— Мы проверили его документы, права. Все было в порядке, —начал повторяться сержант. Офицер полиции стоял, с жуликоватым видом глядя насотрудников Министерства национальной безопасности.

— Как вы могли его отпустить? — разозлился Касумов,обращаясь к офицеру. — Вы же получили наш приказ.

— Я в это время разговаривал с другим клиентом, — началобъяснять офицер, — и не видел, как мой сержант его отпустил.

— С клиентом? — передразнил Касумов. — У вас все водителиклиенты.

— Ах ты подлец, негодяй! — закричал нарочито громко офицерполиции на своего сержанта. — Ты почему его отпустил?!

— Оставьте этот спектакль, — поморщился Касумов, — можноподумать, вы отпустили его даром. Наверное, в кармане у тебя, подлеца, все ещехрустят доллары, которые он тебе заплатил. В какую сторону он поехал?

— Не видел, — сделал еще более круглые глаза кукольнолицый.

— Сукин сын! — бросил ему Касумов, усаживаясь в машину. —Давайте, ребята, быстрее в сторону города. Может, успеем перехватить.

Когда их автомобиль отъехал, старший лейтенант, улыбаясь,сказал своему подчиненному:

— Я их хорошо знаю. Только ругаться могут. А сами деньгиберут больше нашего. Просто вид делают, что честные.

— А где моя доля? — деловито спросил сержант.

— Потом отдам, — отмахнулся офицер, — смотри, какая машинаедет.

Кажется, «БМВ». Давай тормози.

— У нее государственный номер, — отмахнулся сержант.

Офицер немедленно вытянулся и отдал проезжающей машинечесть. Его явно не смущало, что машина неслась на куда большей скорости, чемэто было дозволено местными правилами. Офицер, улыбаясь приклеенными усами,проводил взглядом автомобиль.

— Опять передают, — сказал сержант, — опять эти психи из МНБтребуют у всех постов остановить водовоз.

— Дураки, — презрительно сказал старший лейтенант, — воттакие дураки там и работают. Я вчера встречался с одним таким дураком. Онжурналист, но ничего не понимает в жизни. Мы с ним договорились, чтобы я емузаплатил за его комнату, а я начал умолять, что у меня денег нет. Вот этотдурак и поверил.

Десять тысяч долларов просто так скостил, поверил мне наслово.

— Повезло, — восхищенно сказал сержант.

— Конечно, повезло, — кивнул офицер, — дураков всегдахватает.

— А если они на нас пожалуются? — опасливо спросилосторожный сержант.

— Ничего не будет. Машину мы задержали, все документыпроверили. Он же не будет всем рассказывать, что дал нам двести долларов, дажеесли его поймают.

А если они пожалуются, мы все объясним начальству. Не бойся,со мной не пропадешь.

С этими словами он сунул руку в карман и потрогал двесотенные бумажки, полученные от молодого водителя. «Какие наглые эти водовозы,— подумал он с умилением. — Когда их останавливаешь, даже одного ширвана[1] недопросишься. А у этого в кармане стодолларовые купюры были. Больше нужно с нихденег брать. Им, наверное, дачники много платят. Вообще, в последнее время всеэти водители так обнаглели, что уже и платить не хотят. Каждый, когоостанавливают, называет имя какого-нибудь начальника и отказывается платить».

— Повезло, — снова услышал он голос сержанта.

— Ты про что? — спросил он, насторожившись.

— Я про журналиста, — напомнил сержант.

— Ах да, — облегченно вздохнул офицер, — смотри, вон идут«Жигули».

Кажется, с грузом…

— Он обычно арбузы перевозит со своей дачи. Я его знаю.

— Давай останови. Как раз сделаем деньги и для тебя.

— Он больше одного ширвана не даст, — лениво сказал толстыйсержант, отходя от своей машины.

— Ничего! — крикнул офицер. — Мы не жадные. Это тоже деньги.

Москва. 6 апреля 1997 года

В это воскресенье полковник Мовсаев должен был встретиться сбывшим сотрудником четвертого отдела Первого главного разведывательногоуправления КГБ СССР. Он был одним из тех, кто обеспечивал связь междувосточногерманской разведкой и разведкой бывшего СССР. Четвертый отдел ПГУкурировал вопросы, касающиеся обеих Германий и Австрии. Многие специалисты повосточногерманским отношениям ушли на пенсию или в отставку после развалаГерманской Демократической Республики. Сотрудники четвертого отдела ПГУ еще задва года до падения Берлинской стены предупреждали советское руководство онеобходимости коренных реформ в ГДР, но их голос не был услышан ни в Москве, нив Берлине. К тому же Горбачев и Шеварднадзе считали, что перестройка в ГДРдолжна развиваться по их собственному сценарию, и в результате сначаларазвалили восточный блок, а затем и собственную страну.

Мовсаев с Никитиным выехали за город, чтобы встретиться сбывшим сотрудником четвертого отдела, полковником в отставке Якимовым, которыйраньше занимался обеспечением связи через разведку ГДР с группой АхмедаМурсала. Они приехали на дачу в одиннадцатом часу утра и беседовали с хозяиномдома около трех часов. Пока жена и невестка Якимова хлопотали на кухне, самхозяин предложил пройти к беседке в саду, где их разговор никто не могуслышать. Это был еще полный сил пятидесятивосьмилетний мужчина с густой копнойседых волос.