Книга Я - сингуляр - Юрий Никитин

Самый главный довод «смертников» – это прогресс, которыйвозможен только со сменой поколений. Мол, любое поколение держится за своиценности, переубедить нельзя, а так старики вымирают, а молодежь приходит сновыми взглядами. Признаться, и я так когда-то полагал, но прошли годы, насвоем опыте убедился, что человек меняется всю жизнь. Я вот, тридцатилетний, нестал бы разговаривать с собой двадцатилетним, что за дурак был, но буду споритьс собой шестидесятилетним, доказывая, что он дурак и не понимает простых вещей,понятных каждому школьнику.

Я все ворочался в постели, то натягивал одеяло по уши, то враздражении лягался и сбивал ногами в комок. Сон никак не идет в разгоряченнуюнепривычными и ошеломляющими перспективами голову.

Что заставляет их так говорить? Абсолютное большинство, да,это тупое стадо. Как жили отцы-деды, так и они хотят. И противятся всемуновому. Даже сейчас враждебно смотрят на компьютер, мол, для глаз вредно, а вмобильниках видят прежде всего вредное излучение, что портит их замечательныемозги.

Но я захожу к Люше, где собирается дружная компашка вроде быумных людей. Константин так и вовсе преподает в универе. Казалось бы, долженбыть передовым человеком! Но быть культурным, грамотным и знать четыреиностранных языка – этого маловато, чтобы стать передовым.

Быть передовым – это вовремя избавляться не только отплохого, это все делают, но и от хорошего в пользу лучшего. Даже если настороне хорошего аморфное большинство, а на стороне лучшего – одиночки, что ещене подыскали хотя бы веских доводов в пользу преимущества этого лучшего.

Человек тупой отказывается от бессмертия потому, чтоотцы-деды жили без него, вот и мы проживем, это единственный их довод, а другихим и не надо. Люди «культурные» отвергают идею бессмертия на том основании, чтоименно мировая культура взращивала идею красивой гибели: мужчина не долженпомирать в постели, мужчина должен помирать на бегу, и пр. пр.

У тех и других срабатывает страх «быть не мужчиной»: как быне подумали, что вот боюсь смерти, ведь это постыдно, это плохо, это позорно…

А почему плохо? Культ красивой смерти был необходим в тевремена, когда смерть была неизбежной. Все мыслители старались примиритьчеловека со смертью: одни создавали религии с верой в загробную жизнь, а другиеориентировались на интеллектуалов и создавали для них философские системы, тожебазирующиеся на необходимости смерти. Даже не на неизбежности, это и такочевидно, а убедительно обосновывали ее правильность и необходимость.

И вот теперь на этих редких сумасшедших, которые доказывают,что бессмертие – вообще-то хорошо, смотрят с боязливой опаской. Мол, если им нестыдно признаваться, что не хотят умирать, то и мы, может быть… Нет, пустьсперва утвердятся. И все утвердится. Тогда и мы признаемся, что не хотим накорм могильным червякам…

Говоря короче, все наше существование: повседневная жизнь,религия, культура, искусство – словом, все-все исходит из одного-единственногозакона: все равно помрем.

И что же, это все-все… придется менять? Вот прямо сейчас,при моей жизни?

До вторника я не находил себе места, на работе сидел допоздней ночи, перелопатил за себя и за того парня, дома перед сном торчал вИнете, чтобы потом сразу в постель, а с утра ломал голову, как сделать так,чтобы день прошел быстрее.

К университету я подъехал почти на час раньше, страшасьзастрять в пробках надолго, всех выходящих рассматривал с такой интенсивностью,что на некоторых начали дымиться платья.

Габриэлла вышла в момент, когда я уже уверил себя, чтопросмотрел, ворона, каких-то баб рассматривал, хотя, конечно, не рассматривал,а прощупывал взглядом на предмет: не Габриэлла ли переоделась…

Она издали поймала взглядом машину, я уже выскочил и держалдверцу открытой.

– Привет, – сказала она жизнерадостно. – Кактвоя машина сияет!

– Новенькая, – объяснил я.

– Я бы подумала, – заметила она, – что прямоиз мойки…

– Оттуда, – признался я, словно пойманный намелкой краже. – Не стану врать, но ребята на мойке пропылесосили и всалоне так, что вся всемирная организация не отыщет ни единого микроба!

Она опустила ресницы, принимая мое молчаливое объяснение,что это все для нее. Мужчины не очень-то следят за чистотой салонов, для нихважнее мощь мотора, диски покрупнее и полный бак бензина.

В машине она вытащила из сумочки тюбик с губной помадой, такмне показалось, протянула в мою сторону:

– Вот…

Я ответил бодро:

– Пока губы не крашу. Или надо накрасить щеки?

Она засмеялась:

– Вы обещали сбросить мне файлы с видами галактик!

– Это флешка? – догадался я. – С ума сойти!Какими их только не выпускают! Я видел даже в виде рыбок…

– Очень удобно, – объяснила она. – У девушкивсегда должна быть в сумочке косметичка с множеством помад, туши, теней иупаковка с презервативами. Так что флешка имитирует разнообразие моейкосметики!

Я косился на ее одухотворенное лицо, уже не только любуясь,это я делаю все время, но и сопереживая, что и ей приходится мимикрировать,стараться быть, «как все», никто не хочет выглядеть белой вороной.

Габриэлла переступила порог, брови приподнялись, а глазарасширились в удивлении. Я не стал ничего менять перед ее приходом, портретсмотрит со стены на входящих строго и вопрошающе. Я поиграл только сосветотенью и бликами, так что это фото, просто фото, но Габриэлла смотрела напортрет с удивлением и настороженностью, словно не узнавая себя.

– Это когда вы успели?

– В первый день, – признался я.

– Я даже не представляла, – проговорила она снеуверенностью, – что можно такое чудо из крохотного фото… Или у васкамера какая-то… необыкновенная?

– Я старался, – объяснил я. – Просто…постарался.

Она оторвала взгляд от портрета, будто застеснявшись,осмотрела снимки галактик, Марса, планет, перевела взгляд на меня.

– Что-то не так? – спросил я встревоженно.

Она покачала головой:

– Да, немножко…

– Что? – спросил я быстро. – Говорите,исправлю.

Ее губы чуть дрогнули в улыбке.

– Да нет, все в порядке. Картины Валеджи – супер! И этицветные снимки ядра Галактики… Просто, несмотря на ваши манеры и даже интерес кастрономии, я все-таки ожидала увидеть молодого самца, у которого разбухлисеменники, и он спешит их опорожнить. Но у вас вполне интеллигентная квартира.Без постеров с голыми девками и Ринальдо в полный рост…

– Кто такой Ринальдо? – спросил я. Спохватился: –Да что мы о такой ерунде! Давайте вашу сумочку… Курточку вот сюда, у меня здесьшкаф для одежды, дизайнерская находка, раньше каждый сантиметр жилой площадиэкономили.