Книга Баллада. Осенние пляски фей - Мэгги Стивотер

- Газировка, - извиняющимся тоном сказал он, на мгновение остановил взгляд на моих пальцах на коже Нуалы и продолжил: - Самое сладкое, что у меня было. Еще есть мед, но я решил, что он слишком липкий. Приподними ее. Надеюсь, что она сможет попить… Что я делаю?

Я одной рукой обнял Нуалу. Мы с Салливаном с горем пополам изобразили из себя сиделок: я придерживал ее челюсть, а он понемногу вливал ей в рот питье.

- Осторожнее, смотри, чтобы не захлебнулась.

Я запрокинул ей голову и провел пальцем по горлу. Когда-то я видел, как это делала Ди, заставляя собаку проглотить таблетки.

Нуала сделала глоток.

Повторить. Так мы влили в нее примерно полстакана, а потом она закашлялась.

Кашель - это хорошо?

- Еще? - спросил неизвестно у кого Салливан.

Нуала открыла глаза, медленно посмотрела на меня, на Салливана, обвела взглядом комнату и сказала:

- Вот черт.

Нуала

Моя подруга Смерть

пощипывает кожу,

Изнашивает тело, приближая

срок,

Вот я в ее руке, все меньше,

все моложе,

Уйду в ее улыбку за один

глоток.

Стивен Слотер

(стихи из сборника «Златоуст»)

- Тебе лучше? - спросил Джеймс.

Почему- то он напоминал мне яблоко. Джеймс загорел во время репетиций на свежем воздухе, а в отрастающих волосах все явственней был заметен красно-рыжий оттенок. Он стоял рядом со мной на холме, трогая пальцами колосья золотой травы, и все в нем напоминало мне о яблоках. Тех самых фруктах, которые проявляются во всей красе в конце года, когда лето давно прошло.

Я смяла и отпустила обертку от зернового батончика:

- Все лучше, чем быть в отключке. Зачем Салливан отправил нас на этот холм? Я же не енот, которого нашли на свалке. Меня нельзя отвезти обратно в лес и ждать, что я скроюсь в кустах.

Джеймс улыбнулся, хотя его пальцы оглаживали покой-камень:

- Вряд ли он полагает, что ты скроешься в кустах, моя драгоценная змея. Он сказал, что хочет поговорить.

- Я могу говорить где угодно.

- Я его понимаю. Твое… не вполне обычное появление, особенно в мужском общежитии, способно привлечь нежелательное внимание.

Я легла на спину, с хрустом сминая сухую траву. На небе не было ни облачка, и, лежа, я не видела ни одного из разноцветных деревьев у подножия холма, но все равно и прохлада в воздухе, и запах костров, и стремительнее порывы ветра возвещали о том, что Хэллоуин почти пришел.

Джеймс стоял надо мной, отбрасывая тень. Там, где солнце меня не касалось, было холодно.

- Как ты себя чувствуешь?

- Прекрати спрашивать, - сказала я. - Я чувствую себя отлично. Великолепно. Никогда не была счастливее. Как ты меня нашел?

- Запросто: ты лежала на траве в полутора метрах от меня.

- Приляг, чтобы я могла тебя стукнуть, - попросила я, и он улыбнулся в ответ бескровной улыбкой. - Я спрашивала про то, как ты нашел меня до этого. На холме, когда я вырубилась. Ночью.

О боже, он покраснел. Вот уж не знала, что Джеймс Морган способен краснеть. Он отвернулся, пытаясь спрятать раскрасневшиеся щеки, но я все равно видела, как у него горят уши.

- Ты мне… снилась.

- Я тебе снилась?

Сначала я могла думать только о том, сколько раз он спал и видел во сне не меня, а Ди. Потом я поняла, что может означать его румянец.

- Что же это был за сон?

- Ха!… Ты сама знаешь.

Я нахмурилась, а потом поняла: он имеет в виду, что я прочитаю его мысли. А потом я поняла, что не читаю.

А потом я поняла, что и не могу их прочитать.

Я уставилась на Джеймса, пытаясь уловить нити мыслей… Не получалось. Не получалось даже вспомнить, как я раньше это делала.

Джеймс поднял руки:

- Эй, я не контролирую свое подсознание. К фантазиям нельзя предъявлять претензии! Вряд ли в реальной жизни я способен так танцевать.

Я все еще пыталась поймать его мысли и вдруг поняла: он больше не золотой. Когда я перестала видеть его музыку?… Я знала, что он не изменился. Значит, изменилась я.

Я закрыла лицо руками.

- Дело, выходит, не в моем сне. - Джеймс не спрашивал, а утверждал. Он рухнул на траву. - С тобой что-то случилось прошлой ночью?

- Я не слышу твоих мыслей, - прошептала я, не отрывая рук от лица.

Джеймс замолчал. То ли растерялся, то ли сразу понял, что это для меня означает. Я убрала руки, потому что мне нужно было его видеть, раз уж я не могла слышать его мысли. Он с отсутствующим видом глядел перед собой.

- Скажи что-нибудь, - попросила я. - Так тихо… Скажи мне, что ты думаешь.

- Добро пожаловать в мою жизнь. Мне постоянно приходится угадывать, что думают другие. - Джеймс посмотрел на меня, пожал плечами, и его голос смягчился. - Я думал, что, может быть, это все из-за приближения Хеллоуина. Элеонор сказала, что твое тело износилось и тебе придется сгореть. Может, это все из-за изношенного тела.

- Я не чувствую себя изношенной. Я чувствую себя… - Я боялась произнести это вслух.

Джеймс с невообразимо важным видом провел пальцами по тыльной стороне моей руки.

- Знаю. Слушай, Нуала… - Он заколебался. - Элеонор сказала кое-что еще. Есть способ сохранить твои воспоминания.

У меня в животе все сжалось.

- А ей какое дело?

- Понятия не имею. Она может врать?

Я покачала головой, слушая, как подо мной шелестит трава. Вспомнились слова Брендана и Уны.

- Нет. Но может недоговаривать.

Джеймс скривился:

- Да. Я тоже так подумал. Она сказала, что, если я семь раз произнесу твое имя, пока ты будешь гореть, ты сохранишь свои воспоминания.

- Истинное имя?

На самом деле я думала: «Мои воспоминания?!»

Джеймс кивнул:

- Ты знаешь, что это означает?

- Примерно представляю: очень нежелательно его кому-то говорить. Потому что если кто-то узнает твое истинное имя, то тебя могут заставить грабить ночные магазины, совершать запрещенные сексуальные действия, смотреть фильмы со Стивеном Сигалом и делать прочие вещи, которые ты никогда бы не стала делать. И именно поэтому я никому никогда его не скажу, - ответила я.